Километры метафор и скрытого смысла
Километры метафор и скрытого смысла, тьма намеков, неясных деталей. Если в точности знать расположение пазлов, скорее всего окажется, что в наборе их не хватает. Остается довольствоваться фрагментами, раскладывать их по группам на столе, любоваться целостностью отдельных и досадовать из-за тех, что никогда больше не будут собраны.
Вот этот! Я хорошо его помню. Глядите-ка, это – я. Да-да, в это сложно поверить, но таким я был еще совсем недавно. Ой, а кто это рядом со мной? Неважно. Мозаика не полная, недостает кусков, а потому лица не разглядеть, только ускользающий след таинственной фигуры некогда взорвавшей моё и без того хрупкое воображение. Изображен дождь, только мне почему-то кажется, что все эти холодные капли тверды, как осколки стекла, и каждая из них разбиваясь о землю, привносит в память частицу эха бьющегося хрусталя.
Кто она? Кем была? Об этом не скажут обособленные пазлы. Промолчат глаза цвета мрамора, впитавшие в себя синеву океанской волны, которые, вопреки холодным и стеклянным каплям, кажутся мокрыми и живыми.
Слово за словом всё глубже в воду, в подводный мир, где водоросли – как люди, а люди – как водоросли. Тянутся к солнцу из-под воды и отчаянно делают глупости, а потом весь остаток дней, заметают следы. Может от жалости к себе, а может просто от нечего делать.
Ой! А это, похоже, мыльный пузырь. Знаете, такой радужный, с перевернутым отражением на прозрачной поверхности. Рядом с ним мальчуган в песочнице выдувает еще один шар, а вокруг столько всякого добра: пасочки, ведерко, совочек, машинки. Полный песочный набор. Постойте-ка, а это что? Сердце на мгновение замерло. Этого просто не может быть! Еще одно крохотное ведерко, а в нем…
Простите. Это, наверное, странно, но у меня сейчас что-то загорелось в груди. Нет-нет, что вы, что вы, не светится, а прямо-таки жжет! Что-то горячее, бьющееся. Вы можете считать, что я сошел с ума, подумать только, из-за каких-то там мелков. Не дочитывайте, коль уж вы так подумали, потому что это не какие-то там мелки, а большие, настоящие, разноцветные мелки, в маленьком пластиковом ведерке! Те самые, которыми дети рисуют на асфальте. Вы и представить себе не можете, какие они замечательные. А впрочем, оставьте, мелки как мелки.
Вдали, раскаленное солнце ложится земле за ворот, а вечерний город зажигает свои первые бледные фонари. На пока еще теплой брусчатке остывают жевательные резинки, плевки, валяются фильтры окурков, а в дымящихся урнах громоздятся пустые пивные бутылки. На лавочках сидят люди и коротают время, щелкая черные зерна подсолнечника, упакованные с целлофан, зерна хорошей прожарки и среднего посола. Кто-то плюет в урну, а кто-то – прямиком под себя, при этом и те и другие выглядят одинаково отвратительно, как сутулые пугала, в меркнущих лучах заката освещенные болезненной желчью уличных фонарей.
Внезапно, во рту появляется кисловатый привкус молочного коктейля. Любимое кафе закрыли несколько месяцев назад. Однако, стоит мне пройти по этой улице – воспоминания настигают, самые разнообразные. Сегодня, например, привкус. Вчера была помада, не смытая с моего стакана прежде, чем в нём подали коктейль, а с ней и несвежий кекс на блюдце с грязными краями. Завтра – это может быть сладкий до гадкого чай, который, я точно помню, заказывал без сахара. Горка не растворившихся гранул на дне, свидетельствовала о том, что буфетчица летала в облаках, пока выполняла этот заказ. Ох, эта милая женщина с каменным лицом, вечно дремлющая у прилавка, невысокого роста и отнюдь не худышка. Настолько, что выражение «летала где-то в облаках», по отношению к ней, мне сейчас кажется самым нелепым из того, когда-либо придумывал. Ловила мух! Так-то лучше. Кстати о мухах, они тоже были частыми гостями тамошних чашек и тарелок — изюминкой в угощениях.
На месте кафе сейчас соорудили еще один салон мобильной связи. Теперь их ничуть не менее двух десятков, только на этой улице! Можно подумать, что люди жрать станут все эти мобильники. "Внимание акция! Сожри телефон – получишь еще один, в подарок, совершенно бесплатно! Блеск. Надо будет швырнуть огромный камень, измазанный дерьмом, разбить витрину, которая никогда не бывает залапанной и тем самым отдать долг памяти заведению, где еще мои старики, на рассвете их молодости покупали мороженное и коктейли. Мысль, конечно, не самая лучшая, но она из тех, которые следует обязательно воплотить в жизнь.
Когда-нибудь, я куплю себе шредер, да такой, чтоб наивысшего уровня секретности! Какой он там, не подскажете? Шестой, по-моему. Эти стирают с лица Земли все Её темные делишки, когда-либо оказавшиеся на бумаге. Точно такая же, в самом недалеком будущем, начнет измельчать беспощадно подобные этому тексты. И никакая это не параллель ко всему дерьму под грифом «совершенно секретно». Просто плохим словам, как и плохому коду, свойственно одно и то же: вроде работает, но ни черта не понятно. Что, в общем, лишает смысла. Оставляет в глубоком разочаровании. Одного. Рядом с огромной мозаикой, часть которой утеряна. Безвозвратно.
Вот этот! Я хорошо его помню. Глядите-ка, это – я. Да-да, в это сложно поверить, но таким я был еще совсем недавно. Ой, а кто это рядом со мной? Неважно. Мозаика не полная, недостает кусков, а потому лица не разглядеть, только ускользающий след таинственной фигуры некогда взорвавшей моё и без того хрупкое воображение. Изображен дождь, только мне почему-то кажется, что все эти холодные капли тверды, как осколки стекла, и каждая из них разбиваясь о землю, привносит в память частицу эха бьющегося хрусталя.
Кто она? Кем была? Об этом не скажут обособленные пазлы. Промолчат глаза цвета мрамора, впитавшие в себя синеву океанской волны, которые, вопреки холодным и стеклянным каплям, кажутся мокрыми и живыми.
Слово за словом всё глубже в воду, в подводный мир, где водоросли – как люди, а люди – как водоросли. Тянутся к солнцу из-под воды и отчаянно делают глупости, а потом весь остаток дней, заметают следы. Может от жалости к себе, а может просто от нечего делать.
Ой! А это, похоже, мыльный пузырь. Знаете, такой радужный, с перевернутым отражением на прозрачной поверхности. Рядом с ним мальчуган в песочнице выдувает еще один шар, а вокруг столько всякого добра: пасочки, ведерко, совочек, машинки. Полный песочный набор. Постойте-ка, а это что? Сердце на мгновение замерло. Этого просто не может быть! Еще одно крохотное ведерко, а в нем…
Простите. Это, наверное, странно, но у меня сейчас что-то загорелось в груди. Нет-нет, что вы, что вы, не светится, а прямо-таки жжет! Что-то горячее, бьющееся. Вы можете считать, что я сошел с ума, подумать только, из-за каких-то там мелков. Не дочитывайте, коль уж вы так подумали, потому что это не какие-то там мелки, а большие, настоящие, разноцветные мелки, в маленьком пластиковом ведерке! Те самые, которыми дети рисуют на асфальте. Вы и представить себе не можете, какие они замечательные. А впрочем, оставьте, мелки как мелки.
Вдали, раскаленное солнце ложится земле за ворот, а вечерний город зажигает свои первые бледные фонари. На пока еще теплой брусчатке остывают жевательные резинки, плевки, валяются фильтры окурков, а в дымящихся урнах громоздятся пустые пивные бутылки. На лавочках сидят люди и коротают время, щелкая черные зерна подсолнечника, упакованные с целлофан, зерна хорошей прожарки и среднего посола. Кто-то плюет в урну, а кто-то – прямиком под себя, при этом и те и другие выглядят одинаково отвратительно, как сутулые пугала, в меркнущих лучах заката освещенные болезненной желчью уличных фонарей.
Внезапно, во рту появляется кисловатый привкус молочного коктейля. Любимое кафе закрыли несколько месяцев назад. Однако, стоит мне пройти по этой улице – воспоминания настигают, самые разнообразные. Сегодня, например, привкус. Вчера была помада, не смытая с моего стакана прежде, чем в нём подали коктейль, а с ней и несвежий кекс на блюдце с грязными краями. Завтра – это может быть сладкий до гадкого чай, который, я точно помню, заказывал без сахара. Горка не растворившихся гранул на дне, свидетельствовала о том, что буфетчица летала в облаках, пока выполняла этот заказ. Ох, эта милая женщина с каменным лицом, вечно дремлющая у прилавка, невысокого роста и отнюдь не худышка. Настолько, что выражение «летала где-то в облаках», по отношению к ней, мне сейчас кажется самым нелепым из того, когда-либо придумывал. Ловила мух! Так-то лучше. Кстати о мухах, они тоже были частыми гостями тамошних чашек и тарелок — изюминкой в угощениях.
На месте кафе сейчас соорудили еще один салон мобильной связи. Теперь их ничуть не менее двух десятков, только на этой улице! Можно подумать, что люди жрать станут все эти мобильники. "Внимание акция! Сожри телефон – получишь еще один, в подарок, совершенно бесплатно! Блеск. Надо будет швырнуть огромный камень, измазанный дерьмом, разбить витрину, которая никогда не бывает залапанной и тем самым отдать долг памяти заведению, где еще мои старики, на рассвете их молодости покупали мороженное и коктейли. Мысль, конечно, не самая лучшая, но она из тех, которые следует обязательно воплотить в жизнь.
Когда-нибудь, я куплю себе шредер, да такой, чтоб наивысшего уровня секретности! Какой он там, не подскажете? Шестой, по-моему. Эти стирают с лица Земли все Её темные делишки, когда-либо оказавшиеся на бумаге. Точно такая же, в самом недалеком будущем, начнет измельчать беспощадно подобные этому тексты. И никакая это не параллель ко всему дерьму под грифом «совершенно секретно». Просто плохим словам, как и плохому коду, свойственно одно и то же: вроде работает, но ни черта не понятно. Что, в общем, лишает смысла. Оставляет в глубоком разочаровании. Одного. Рядом с огромной мозаикой, часть которой утеряна. Безвозвратно.
