Ж Е Р Т В Е Н Н И К (1983 - 1998)
Поэма - симфония
в четырех частях
"Пусть один. Пусть во мраке,
в молчании, в забвении.
Пусть никто никогда не узнает.
Я знаю!"
/Леонардо да Винчи/
ОТ АВТОРА
"Жертвенник", точнее его первую часть - теперь она на-
зывается "Беатриче" - я написал в сентябре 1983 года и до
сих пор убежден, что это произведение остается самым зна-
чительным, самым масштабным из всего, что мне удалось соз-
дать и до и после. Вместе с тем, я сознавал, что замысел
мой не исчерпан, оставалось невыполненным обещание:
И там, над миром,
Среди Безмолвья вечного и звездного величья
Я пропою - не песнь скорби,
Но светлый гимн, Гимн Радости во славу
Моей Беатриче!
Многие годы я не надеялся, что сумею когда-нибудь это
обещание сдержать, хотя и видел в том главную, едва ли не
итоговую, цель. Не надеялся потому, что не представлял се-
бе, откуда взять такие духовные силы.
Их мне дала моя Ева! Но даже написав три года назад
продолжение (оно так и называется: "Ева"), я все еще оста-
вался в сомнении относительно главного - Гимна. И вдруг я
его написал - в декабре прошлого года, спустя пятнадцать
лет после "Жертвенника"! Теперь это название всей симфо-
нии, в которую я дополнительно, в качестве второй части,
ввел небольшое Интермеццо (в него вошли написанная в 1996
г. "Молитва" и фрагмент из более чем 30-летней давности
"Сонаты").
Разумеется, части не равноценны. Первая не только зна-
чительно превосходит остальные по объему (что создает,
увы, некоторую диспропорцию целого), но и вообще является
ключевой. В сущности, она может по-прежнему существовать
как независимая.
То же можно сказать и про Гимн (назвал я его, правда,
иначе: "Гимн Любви"), в котором использовано кое-что из
более ранних стихов и... тема из второй части 27-ой сонаты
Бетховена: на эту музыку написаны выделенные курсивом аб-
зацы: "На земле сердцу тесно", "Жизнь дана Богом в ра-
дость", "Что любовь без ответа?", "То цены не имеет", неч-
то вроде припева. (Музыка Бетховена - тема из третьей час-
ти 9-ой симфонии предполагается и в "Беатриче": "Безгра-
ничное смиренье..." и далее.)
Об Интермеццо, мне дополнительно сказать нечего.
Третья часть ("Ева") является связующим звеном между край-
ними; лично я придаю ей очень большое значение.
Итак, передо мной лежит главный труд моей жизни. Так и
будет он лежать - "во мраке, в молчании, в забвении". Воз-
можно даже, что "никто никогда не узнает". Жаль, но такова
судьба почти всего моего творчества. Зато - я знаю! И моя
Ева знает! Мы знаем! А Мы это, хотя и не тысячи, но уже
микрокосм.
Игорь Горин
февраль 1999
Примечание для читателей «POEMBOOK»
«ЖЕРТВЕННИК» - сложное философское произведение. С налету
его прочесть невозможно. Тем более, что на сайте «PM»
поэтические строчки располагаются не так, как у меня (это
общая беда всех моих стихов) – симметрично относительно
середины стоки, а с привязкой к левому краю. Да еще нет
курсива.
Так что если вы не настроены на серьезное, углубленное
чтение, лучше не тратьте время – не читайте совсем. Кстати,
теперь «Жертвенник» целиком опубликован в книге «ЧЮРЛЕНИС.
ПОЭЗИЯ ТВОРЧЕСТВА».
Часть 1
БЕАТРИЧЕ
"Так вот он
потаенный
светоч Божий!"
/Хаим-Нахман Бялик/
Будь моей Беатриче!
Пошли вожатым мне да Винчи...
Или все же Данте?
Данте...
Чей страшный путь хочу я повторить.
С тех пор, как навсегда переселилась
в Сад твоя душа,
Такая на меня напала тьма,
Столько кишело чудищ в ней бредовых, безобразных,
Что лучше бы уж сразу могильный мрак.
Чтобы и вовсе не сойти с ума,
Собрав все силы,
Искал я хоть какой-то лучик утешенья -
И он блеснул из-за далекого холма.
Долго шел я,
Наконец добрался до цели:
То было освещенное окно,
Но... там меня не ждали.
Потом увидел я костер в низине.
К нему был ближе путь - и что же?
На костре... жарилась яичница!
Невдалеке горел еще один.
Пока я размышлял, идти ли мне туда,
Неяркая звезда, взошедшая как раз в те дни
над горизонтом,
Вдруг выпала из гнезда своего
И, вспарывая плоть живую небосвода,
Да так, что алым брызнуло по темной синеве!
Понеслась - упала
К ногам моим!
Вспыхнула ослепительно -
И превратилась... в белоснежную розу!
Потрясенный,
Оглушенный набатом в груди,
Взирал я на цветок, глазам не веря:
Неужели небо даровало мне искупление?
И посадил я эту розу в своей душе,
И наполнилась душа ароматом
И стала садом под солнцем.
Лишь временами,
Как бы из недр земли, поднималась багровая тень,
И что-то пронзительное впивалось мне в сердце.
В страхе кидался я тогда к своей розе:
Мерещилось мне, что по краям ее лепестков
Пробегали серно-желтые отсветы -
Будто злая усмешка!
Но нет... нет... вот она, все та же,
Во всем ослепительном блеске девственной
своей чистоты.
Так прошло лето.
А с первыми же осенними заморозками
Осыпалась моя роза.
Зато стебель разветвился - и рос!
Постепенно он стал опутывать мое тело,
Жестоко раня острыми шипами.
Насилу вырвавшись, истерзанный и нищий,
Бежал я в горы
И там, среди нехоженных просторов,
Как зверь, скитался - без огня и пищи.
Случалось, видел я летучих коз поодаль -
Держались козы стороной,
Один лишь барс высокородный
Дружил со мной, зализывал мне раны.
И вот однажды утром ранним,
Когда лучистыми ресницами заря сметает с гор
тоску ночную,
А горы в воздухе парят,
Возник передо мною из тумана странник.
Был молод он, красив и как-то странно светел.
Но поражало даже в нем не это:
В его глазах - больших, печальных, ласковых,
Точно в пучине морской,
Роились огоньки неведомого мира!
Или это запечатлелись в них звезды?
И вдруг я узнал его!
- Так вот, где мы встретились, наконец, УЧИТЕЛЬ!
Сколько лет я шел за тобою следом!
Сколько раз ты помогал мне подняться!
Но с некоторых пор казаться стало мне,
Что и ты оставил меня.
И вот, видно, сбился с пути.
- Ты искал слишком низко, - ответил он тихо.
- Куда же мне теперь?
- Взгляни на тот массив вдали под облаками.
А замечал ли ты, что эти облака над ним всегда?
И потому не знают люди, что над ними -
С земли не видно.
Так вот, там горная вершина,
Рядом с которой даже Эверест - дитя!
А на вершине -
ЖЕРТВЕННИК,
ВЕЧНОЕ СЕРДЦЕ ВСЕЛЕННОЙ!
Веками стекаются к нему темные токи Страдания -
Венозная кровь человечества,
Вытекает же из Жертвенной чаши
Светлая артериальная струя Радости!
Над кромкой облаков ночами можно видеть
Ее сверкающий фонтан среди созвездий,
И, словно звезды, осыпаются - и гаснут -
На землю скорбную живительные капли.
Взойди к вершине,
Сполна испей из каждого потока -
И станешь ты сильнее Рока,
Душою молод и мудрей стократ.
- Но мыслимо ль такое восхожденье? -
Спросил с сомненьем я.
- Ты прав, многим стоило оно жизни.
И все же поднимались... единицы, правда.
- А ты?
Он ответил не сразу:
- Я... шел... но не успел.
Во всяком случае я был над облаками,
Я видел ясно Жертвенное Пламя!..
Твой час теперь. Не медли понапрасну.
Прощай, мой брат. Ни пуха, ни пера.
И он исчез.
Как исчезает тень, когда источник света гаснет.
А я остался в смятенье чувств.
В оцепененье стояли горы, осененные солнцем,
И так было вокруг безмолвно, пусто,
Словно навсегда ушла из них жизнь.
Зато теперь со мной была Надежда -
И я пошел.
Как пригодился опыт мне в горах приобретенный!
Звериные повадки изучив,
Такие я преодолел хребты и склоны,
Что непонятно, как остался жив.
Но вот в конце концов я у массива -
Как он красив! Но дик и страшен.
Вернее, это был необозримый скалистый цирк,
Весь - средоточие остроконечных башен
С громадною воронкой посредине.
А со дна воронки
Вздымалась ввысь пирамидальная гора,
Высоко поднималась она над краем кратера
И врастала в плотное неподвижное облако,
Сливаясь с ним белизною снега.
Гора казалась неприступной даже в нижней части.
По счастью, приглядевшись,
Я обнаружил нечто вроде узенькой тропинки
И вздохнул облегченно:
Значит, шел по ней уже кто-то,
Уж не мой ли УЧИТЕЛЬ? -
И решительно двинулся вниз.
С трудом спустившись с каменистой кручи,
Углубился я в дремучий лес.
И было у меня такое ощущенье,
Что затаился лес, ощерился и ждет - чего?
В какой-то миг я инстинктивно обернулся -
И вовремя:
Я увидел тигрицу! -
Белыми молниями сверкнули лезвия клыков -
Мы сцепились в смертельной схватке!
Была она короткой -
Уж не знаю, откуда взялись силы,
Но отшвырнул я зверя!
Она ударилась головою о дерево
И с воем уползла поспешно в чащу...
А я спустился к основанию воронки,
Отыскал замеченную ранее тропу
И начал подниматься в гору.
Очень не скоро, но и без особых приключений,
Добрался я до высоты, с которой начал спуск.
И тут из-за гранитного уступа
Появился... чудовищный козел!
В жизни не видывал такой отвратной твари!
Неотвратимо, как проклятье,
Надвинулся он сверху на меня,
Уперся стертыми рогами прямо в грудь -
И, как какую-нибудь куклу, спихнул с обрыва!
Осыпаемый щебнем и комьями глины,
Кубарем скатился я по склону,
И надо же:
Трясина спасла мне жизнь!
Я упал в болото у края леса,
Вылез кое-как,
Уселся на землю -
И разрыдался, впервые.
Где-то ниже в лесу глухо выла тигрица,
Сверху неслось насмешливое раскатистое блеяние.
Смеркалось.
И вдруг - не почудилось ли мне? -
Совсем иные звуки,
Робкие, нежные, как жалоба цветов под дождем.
Звуки явственно сливались в мелодию,
И слышалось в ней:
Безграничное смиренье,
Самоотреченье,
Скорбь без сожаленья
И всепрощенье.
Убеленные печалью,
Звуки обещали
Умиротворенье
И с судьбою примиренье.
И замерло все вокруг,
И наполнились облака светлой скорбью.
А мелодия все струилась, кружилась,
Все более вовлекая душу в гибельно-сладкую глубину.
Но вот послышался властный зов -
И содрогнулась гора,
И посыпались сверху каменья!
Сквозь их грохот отчетливо прорывалась новая тема -
Она обрушилась с горы на дно воронки
И, отраженная, взметнулась в поднебесье,
И зазвучала гордо и торжественно
Всепобеждающим призывом - к Радости!
Теперь я уже точно знал, что это за музыка,
Но здесь, в пустыне, - возможно ли!?
Внезапно музыка оборвалась,
И я услышал мощное движение вверху,
Поднял голову - и оцепенел:
Надо мной кружил некто МОГУЧИЙ,
С львиной гривой волос и сверкающими очами -
То ли Демон, то ли Архангел!
- Мой друг, помоги себе сам, а я помогу тебе, -
Произнес он с неожиданной мягкостью, -
Встань и лети за мной.
- Но у меня же нет крыльев...
- Повтори, что ты сказал, -
Уже суровее потребовал он.
- У меня нет крыльев! - с отчаяньем крикнул я.
- Нет, есть - глаза его засверкали еще ярче, -
Мне лучше знать – МОЕ царство в воздухе!
- Мой ВОЖДЬ...
- Летим! - прервал он меня,
И, взмахнув невидимыми крылами, начал стремительно
удаляться.
Мне стало страшно.
Непроизвольно я рванулся за ним и - полетел!
О, это было так естественно и просто,
Утратило, казалось, тело вес,
Упруго нес его, как песню, горный воздух,
Врывалось в грудь дыхание небес!
И охватил меня неистовый восторг!
Склон уносился круто вниз -
Вот промелькнул уступ, с которого я падал,
Остолбенев,
Торчал на нем, как труп, злосчастный тот козел -
И тоже канул вниз!
Вот уже крохотными стали громады скал,
Вот вечные снега уж терпко заблистали,
А вот и облака - над нами! Рядом!
Но рано я радовался.
Сверху с шумом налетела стая белых воронов!
Порывом ветра отшвырнуло в сторону меня,
Потом закружило на месте.
С трудом уже высоко над собой разглядел я ВОЖДЯ -
Мощно, уверенно летел он под ударами ветра,
Похожий на огромного орла.
- Помоги! - закричал я что было силы.
Но он не услышал.
Хлынули потоки дождя,
И я окончательно потерял его из виду.
Дальнейшее помню смутно.
Как судно без руля,
Носило меня во мраке штормящего неба.
На мгновение увидел я звезды -
Их было так много, одна другой ярче -
И еще какой-то огонь чуть пониже -
Костер или факел?
И сразу же я провалился куда-то,
И было очень, очень темно,
И, кажется, много соленой воды...
Очнулся я ночью.
Надо мной было звездное небо.
Но звезды были далекие, бледные, грустные.
И непонятного того огня уже не было,
И ни снега, ни гор...
Я лежал на песке у подножья холма
И без мысли, без чувства
Слушал, как где-то плещет и плещет и плещет
в потемках волна -
Ни минуты покоя.
Из-за края холма появилась луна...
Что такое!? -
Невольно я вздрогнул - со мной
Был Старик в смешном колпаке!
Он стоял неподвижно, сливаясь со мглой,
Но лицо его... Оно светилось!
Святой! - мелькнула мысль...
Но это был не нимб:
Светилось все лицо -
Глубоким, потаенным, волшебным каким-то светом.
И лишь вглядевшись, догадался я, что это
Сияет Доброта! -
Из мрака вековой печали.
Мы оба молчали.
- Где я? - спросил я наконец.
- На острове.
Я видел, как упал ты в океан и поспешил на помощь.
- Но кто Вы?
- Мой сын, ты не узнал меня из-за того,
Что одержим давно одним лишь светом.
А между тем, изнанка света - тень,
Мы ночью видим звезды и планеты.
- Да, я летел на свет... И у меня был Вождь...
- Твои усилья были безнадежны!
Ты все еще отягощен земным чрезмерно.
Ты одолел Тигрицу Скорби, верно,
Но спасовал перед Козлом Унылых Будней.
Ты вовсе не бескрыл, но нету в крыльях силы.
- Так что же делать мне?
- Искать ее во тьме!
Послушай, это - Остров Мертвых,
Отсюда начинают души вечный путь,
Тот самый, о котором рассказали нам поэты.
Ты мог бы стать в их стане третьим,
Если б решился.
- Час от часу не легче! - воскликнул я с досадой.
- Ты должен окунуться с головы до пят в страданье
всех веков,
Насытить им свой мозг, кровь, душу,
Иначе собственная боль тебя задушит
В конце концов.
Лишь утопив ее в бездонной вечной тьме,
Ты силы обретешь для нового полета
К вершине, недоступной все еще тебе.
- Так, понимаю... Что же, я готов, -
Сказал я, чувствуя, что говорю не то, не то! -
Весь дрожью внутренней объятый.
- Один не сможешь. Необходим ВОЖАТЫЙ.
Проси ЕЕ помочь - в последний раз.
- ЕЕ? Но я... я прежде не просил.
- ОНА просила нас!
Более СТАРИК не промолвил ни слова,
Повернулся и побрел тихо прочь.
Какое-то время я еще видел все тускнеющее
светлое пятно,
Потом и оно исчезло.
На смену ночи уже пришло утро.
В считанные минуты смахнуло оно с небесных кущ
росу звезд;
Тучка набежала на луну - и унесла ее с собой,
Утомившиеся волны шумели тихо и жалобно.
В голове моей поднимались и опускались
невеселые мысли:
Ну вот,
Снова ты остался один -
И где же?
На неведомом жутком острове,
Бог знает, в какой части света.
А вокруг океан... океан...
И тут до меня дошло,
Что выбора-то, собственно, нет!
Что покинуть этот остров можно единственным путем,
Который подсказал мне СТАРИК.
Впрочем... некий выбор все-таки есть:
Ведь не обязательно проделать этот путь живым -
И проще, и ВОЖАТЫЙ не нужен.
Страшна не смерть, поскольку неизбежна -
Мы все обречены со дня рожденья, -
Но боль, лишающая воли и рассудка.
Однако и этого я могу не бояться:
Океан рядом, а волны шумят так призывно -
Полсотни шагов и...
Вот только не увидеть мне тогда уже гор,
Ни той вершины, ни ЖЕРТВЕННИКА...
Будь моей Беатриче!
Пошли ВОЖАТЫМ мне да Винчи или Данте,
Ну конечно Данте,
Чей скорбный путь готов я повторить.
Удастся ли? - как знать,
Ведь я не Рембрандт, не Бетховен, не Чюрленис,
И никогда еще я не был так далек от цели,
И никогда ее не видел так высоко!..
И, вместе с тем, так ясно.
Пунцовое солнце вынырнуло из зеленых вод океана
И устремилось вплавь к берегу.
Вот уже оно страстно коснулось моего лица -
Прощаясь? Или ободряя?
Увижу ли еще тебя, Светило?
Но если справедливость все же есть на свете,
Взойду я на заветную вершину,
Где Жертвенный Огонь горит от века,
И там, над миром,
Среди Безмолвья вечного и звездного величья
Я пропою - не песнь скорби,
Но светлый гимн, Гимн Радости во славу
Моей Беатриче!
- Я здесь. Пора. -
Раздался сзади голос.
Часть 2
ИНТЕРМЕЦЦО
Дождь
Стекает
По крышам
Чуть слышно,
Мокрые листья
Ветер колышет,
Ветер качает
Темные ветви,
Ветви и мысли
Путает ветер,
Ветер во мраке
Бродит, как нищий, -
Ищет, ищет, ищет.
Ангел,
Ангел любви вездесущий,
Нас, сирот, не оставь, не оставь!
Перед темным грядущим
Огради нас от страха и зла.
Огради нас от зла,
Зоркий ангел любви,
Сохрани наших душ неуемные крылья!
Перед злобой людей, перед роком всесильным
Нас, счастливых сирот, не оставь,
Ангел наш.
О, наш ангел любви,
Добрый ангел любви вездесущий,
Нас, счастливых сирот, не оставь;
В этом мире, незряче и глухо мятущемся,
Защити нас от зла!
И от злобы людей, и от рока всесильного
Нас, сирот своих, огради;
Сохрани наших душ неуемные крылья,
Крылья звонкие, ангел,
Зоркий ангел любви.
Плотно
закрыты
Окна
и двери -
Чувствуют
что-то
Люди
и звери.
Чувствуют
люди,
Знают,
что будет,
Зная,
не верят -
Люди
не звери.
Ангел наш,
На страже будь!
Столько зла вокруг, столько боли -
Поддержи окрыленных любовью,
Не забудь о нас, благостный страж!
Не забудь, не забудь,
добрый ангел любви,
О наш ангел любви вездесущий 1!
В мире злобном, мятущемся 1,
Нас, счастливых сирот, защити.
Зоркий ангел любви,
Добрый ангел любви вездесущий!
Нас, счастливых сирот, не оставь,
В этом мире мятущемся,
Перед темным грядущим
Огради нас от страха и зла.
И от злобы людей, и от рока всесильного
Страж наш бдительный, нас огради,
Сохрани наших душ неуемные крылья,
Крылья 1тонкие 0, ангел,
Зоркий ангел любви!
Ветер качает
Мокрые листья,
Путает ветер
Ветви и мысли,
Что-то чуть слышно
Листья бормочут -
Шепоты ночи,
Шорохи ночи;
Что-то чуть слышно
В сумерках дышит -
Тише,
тише,
тише...
Часть 3
ЕВА
"Только ты, любовь,
расцветешь на руинах
и ветру вверишь
крошечное семя жизни..."
/Карел чапек/
С тех пор, как Данте, мой Вожатый,
Привел меня - по доброй воле - в Ад,
Такую я собрал чужих страданий жатву,
Что, если б мог, давно б свернул назад.
И десять лет прошло, и я забыл про клятву,
Вообще забыл, зачем пришел сюда;
А тут еще одна беда:
Вожатый мой исчез внезапно!
Я звал его -
Безрезультатно,
Потом смирился: все одно,
Забился в каменную нишу,
Чтобы не видеть и не слышать
Происходящего вокруг
(А круг был, кажется, Четвертый...
Но боже мой, какого черта
Мне все же надо было здесь!?),
И, обессиленный, забылся.
И вот мне снится:
В нишу, где я сплю, струится свет!
Я просыпаюсь - странно, очень странно:
Свет исходит
Из дальнего угла,
А там в скале проем,
Который прежде я, должно быть, не заметил,
И появляется в сиянье дивном в нем...
О чудо - Женщина!
На том, на белом свете
Такую красоту встречал я только раз...
Давным-давно... В ином обличье...
И вдруг я вспомнил:
Беатриче!!!
Ведь я на Жертвенник поклялся ей взойти!
И вот, где я теперь,
О Господи, прости.
Однако, надо мной склоняется другая -
Что это: наваждение? Мираж?
Какое искушение...
За столько страшных лет -
И вдруг душа живая!?
- Ты кто?
- Не спрашивай. Молчи. Люби меня!
И я ее любил!
Я весь растаял, размягчен, как снег под солнцем,
Все, что осталось твердого во мне,
Не мне принадлежит...
О, сон целительный!
О, дивный взлет души!..
О, дивный... взлет... души...
И я уснул во сне,
И смутно ощущал стремительность полета,
Мерещились мне горы и без счета
Разбросанные по небу огни!..
Вдруг будто бы толчок. Очнулся. Тьма.
Со мною... теплый кто-то?
Открыл глаза -
Она!
Еще не осознав, сон это или явь,
Встаю и озираюсь: звезды... звезды...
А это что за огненный фонтан?
Похоже на вулкан, но кратер странный -
Мраморная чаша!..
А вот чернеет ниже, среди скал, другой -
Зловещий, страшный,
В который струйками с камней стекает
Темное что-то...
И было удивительней всего, что все это
Знакомым мне казалось
И... и не для смертных.
- Ну, понял, где ты?
Ведь это
ЖЕРТВЕННИК!
Я обернулся -
Она стояла рядом,
Прекрасная,
Как Утро, как Весна, как Радость,
Внезапно захлестнувшая меня.
- Кто ты?
- Я - твоя Ева.
- Но как же ты узнала обо мне?
- Я искала тебя.
Всю жизнь искала я тебя -
И все напрасно.
Мне Беатриче указала на тебя во сне.
Она благословила нас обоих!
Теперь мы оба с ней,
А я - с тобою.
Так пой свой гимн!
Светало.
Звезды тихо растворялись в беспредельной глади.
Облака под нами наливались алым цветом,
как розы, -
То ли потому, что из-под них пробивалось солнце,
То ли окрашиваясь дождем из мраморной чаши.
Я вспомнил слова Учителя:
"Веками стекаются к нему темные токи Страдания -
Венозная кровь человечества.
Вытекает же из Жертвенной чаши
Светлая артериальная струя Радости."
Так неужели свершилось!?
Я на вершине Жертвенника,
И не один -
Со мной моя Ева!
Волна радости вновь затопила меня.
Я закрыл глаза -
И запел.
Часть 4
ГИМН ЛЮБВИ
"Внимай, небо,
я буду говорить."
/Моисей/
Я тот, кто, раздвигая джунгли,
Через хребты и перевалы
Взошел-таки на Джомолунгму -
Во имя счастья, а не славы!
...........................
Я с высоты упал на камни,
Скатился к самому подножью,
Был весь истерзан и изранен -
Но не погиб
По воле Божьей...
И вот я здесь, меж небом и землей,
Как обещал своей Прекрасной!
Путь испытаний, долгий и опасный,
Остался позади,
И я -
Гляди, Прекрасная,
Весь Божий мир, гляди,
Как высоко я нынче, и со мною
Моя нетленная Любовь.
На земле сердцу тесно,
Всюду боль, метанья, смерть.
Для Любви простор есть только в поднебесье,
Всепрощающая твердь!
Любовь - ты жизнь!
Любовь - ты свет!
Ты песня всех чудесней,
Всех добрых чувств расцвет.
Внемлите ж, небеса,
И облака и горы:
На ветер
для Нее!
Я буду говорить.
Вся жизнь есть лабиринт страдания и горя,
И путеводная одна в нем только нить,
Нить Ариадны!
В мире безотрадном
С купелью Радости связующая нить.
Жизнь дана Богом в радость,
Звездам в радость и земле;
Это ли не высшая для них отрада -
В жизнь влюбленный человек?
Любовь - ты жизнь,
Тепло и свет!
За все труды награда,
Всех добрых чувств расцвет.
Любить и быть любимым! -
Вот высшее из благ.
Любить и быть любимым -
Вот так! Вот так! Вот так!..
А если, если, если
На каждом кандалы?
Пустое: двое вместе
Свободны, как орлы!
Любить и быть любимым -
Вот благостный удел,
Союз неодолимый
Свободных душ - не тел.
А если вдруг тревога,
Беда из-под полы? -
Друг другу на подмогу
Кидаются орлы!..
Что любовь без ответа? -
Эхо гулкое в горах.
Высшая Любовь в слиянье беззаветном
Вплоть до смертного одра.
Любовь - ты жизнь,
Тепло и свет,
Ты - яркая планета
И добрых чувств расцвет!
Не бойтесь жертв, не бойтесь испытаний -
Тропа любви терниста и крута.
К самопознанью -
Через высшее познанье! -
С низины не видны Врата.
Отбросьте прочь сомнения: кто робок,
Тот никогда не вырвется из пут;
Любовь - талант, и мужество, и труд,
И все это возможно лишь бок о бок.
То цены не имеет,
Что дается нам легко.
К истинному счастью путь всего труднее -
Счастье выше облаков.
Любовь - ты жизнь!
Любовь - ты свет!
Ты мука, всех сильнее, -
И добрых чувств расцвет.
Есть любовь - и любовь:
День - и ночь, штиль - и вихрь,
Лишь одно непреложно и важно:
Если это любовь, то одна на двоих,
Каждый - Мы и единственный каждый.
Все, все, все на двоих, если это любовь,
То есть радость - вдвойне, беды, боль - пополам,
Всех прекрасней любой,
Две души - как одна,
И два Я это Мы, тоже дважды.
На земле сердцу тесно,
Всюду боль, метанья, смерть.
Для Любви простор есть только в поднебесье,
Всепрощающая твердь!
Любовь - ты жизнь!
Тепло и свет!
Любовь ты песня песней,
Всех добрых чувств расцвет.
Мистерия любви!
Средь многих тайн Вселенной
Всего таинственней, загадочней она,
Источник жизни, микрокосм нетленный,
Покой глубин - и грозная волна.
Любить и быть любимым...
Не проходите мимо!
Не проходите мимо, не бойтесь высоты! -
Там, в небе,
Я и Ты.
1983 - 1998
* * *
*
СОДЕРЖАНИЕ
От автора
Часть 1
Беатриче
Часть 2
Интермеццо
Часть 3
Ева
Часть 4
Гимн Любви
.
