Кто же ты?
Кто же ты, безответственный странник?
Себялюбец, каких поискать.
Для одних ты навечно изгнанник,
Для других ты кормилица-мать.
Худощавый, седеющий старец,
В чёрной шляпе и чёрном пальто.
Откровенно бездушный мерзавец,
Восхвалявший себя самого.
Он достиг всеобъемлющей славы,
И признанья голодной толпы.
На картинах его возвышали,
Но поддельные были холсты.
Одинокий он был, и остался.
Ни семьи, ни друзей, ничего.
И ненужный по миру слонялся,
В чёрной шляпе и чёрном пальто.
Не водил он ни с кем разговоров,
И никто его толком не знал
Слишком низко, на грани позора,
Разговор с «простаками» считал.
Но однажды, в Рождественский праздник,
Расспросил его парень один:
- Ну и как величать тебя, странник?
И ответил старик: «Эгоизм…»
Себялюбец, каких поискать.
Для одних ты навечно изгнанник,
Для других ты кормилица-мать.
Худощавый, седеющий старец,
В чёрной шляпе и чёрном пальто.
Откровенно бездушный мерзавец,
Восхвалявший себя самого.
Он достиг всеобъемлющей славы,
И признанья голодной толпы.
На картинах его возвышали,
Но поддельные были холсты.
Одинокий он был, и остался.
Ни семьи, ни друзей, ничего.
И ненужный по миру слонялся,
В чёрной шляпе и чёрном пальто.
Не водил он ни с кем разговоров,
И никто его толком не знал
Слишком низко, на грани позора,
Разговор с «простаками» считал.
Но однажды, в Рождественский праздник,
Расспросил его парень один:
- Ну и как величать тебя, странник?
И ответил старик: «Эгоизм…»
