С днем Святого Валентина!
Я сегодня вырву сердце и отдам тебе в подарок,
На пути обратном кончусь от большой кровопотери.
А оно все будет бится в эпилепсии довольно,
Пока то, что душой звется вспорхнет ввысь, минуя двери.
Пред тобой лежат останки, кожа, кости, мышцы, зубы,
Все поругано, побито, перепонено страданием.
Подырявлены все руки, а в груди Амура стрелы,
А ведь знал он, что не рад я этаким его стараниям.
А глаза смотри какие, жизнь в них быстро угасает,
И огнем любым не сможешь ты ее зажечь напрасно.
Видимо ее желанье - чем быстрей меня лишится,
Того карцера, что долго содержал ее ужасно.
Продолжая непрестанно предаватся разложению,
Буду пред тобой, живою, выглядеть вполне ужасно.
Разум твой в этом процесе выдавит одну лишь мысль,
Ты за что меня любила? Плоть иль дух - это не ясно.
Забывая с каждым часом о моем земном страданьи,
Что так долго продоложалось вопреки всем моим планам.
Ты все будешь находится, рядом, молча наблюдая,
За процессом предаванья меня тлену, большим ранам.
По прошествии немалом, что часы, там дни летели,
Ты уже стояла прочно над зловонным моим телом.
Словно скованная страхом или просто интересом,
Как любой стоит над трупом обведенным белым мелом.
И в один прекрасный часик, ну, а, может быть, секунду,
Ты устанешь и приляжешь в предрассветной полудреме.
И все глубже погружаясь в те непорченные дали,
Ты забудешь о том чуде, что осталось в твоем доме.
И начнется вдруг движенье всех светил и звезд небесных.
Стрелки на часах согнутся, мигом прекратят движенья.
И ты спящая не будешь знать о том что будет вскоре,
Не почувствуешь ты радость, праздничного приближенья.
И то, что, когда-то, мною было иль именовалось,
Наконец воспрянет духом адового карантина.
Ты прочувствовав всю сладость ото сна в явь воротишся,
И поймешь что очень круто поменялась тут картина.
В духе некрореализма, страшный зомби тебя схватит,
И лицо твое испортит ужаса большого мина.
Он обнимет тебя крепко и пред тем как съесть мозги все,
Он тебя душивши, скажет:
"С днем Святого Валентина"
На пути обратном кончусь от большой кровопотери.
А оно все будет бится в эпилепсии довольно,
Пока то, что душой звется вспорхнет ввысь, минуя двери.
Пред тобой лежат останки, кожа, кости, мышцы, зубы,
Все поругано, побито, перепонено страданием.
Подырявлены все руки, а в груди Амура стрелы,
А ведь знал он, что не рад я этаким его стараниям.
А глаза смотри какие, жизнь в них быстро угасает,
И огнем любым не сможешь ты ее зажечь напрасно.
Видимо ее желанье - чем быстрей меня лишится,
Того карцера, что долго содержал ее ужасно.
Продолжая непрестанно предаватся разложению,
Буду пред тобой, живою, выглядеть вполне ужасно.
Разум твой в этом процесе выдавит одну лишь мысль,
Ты за что меня любила? Плоть иль дух - это не ясно.
Забывая с каждым часом о моем земном страданьи,
Что так долго продоложалось вопреки всем моим планам.
Ты все будешь находится, рядом, молча наблюдая,
За процессом предаванья меня тлену, большим ранам.
По прошествии немалом, что часы, там дни летели,
Ты уже стояла прочно над зловонным моим телом.
Словно скованная страхом или просто интересом,
Как любой стоит над трупом обведенным белым мелом.
И в один прекрасный часик, ну, а, может быть, секунду,
Ты устанешь и приляжешь в предрассветной полудреме.
И все глубже погружаясь в те непорченные дали,
Ты забудешь о том чуде, что осталось в твоем доме.
И начнется вдруг движенье всех светил и звезд небесных.
Стрелки на часах согнутся, мигом прекратят движенья.
И ты спящая не будешь знать о том что будет вскоре,
Не почувствуешь ты радость, праздничного приближенья.
И то, что, когда-то, мною было иль именовалось,
Наконец воспрянет духом адового карантина.
Ты прочувствовав всю сладость ото сна в явь воротишся,
И поймешь что очень круто поменялась тут картина.
В духе некрореализма, страшный зомби тебя схватит,
И лицо твое испортит ужаса большого мина.
Он обнимет тебя крепко и пред тем как съесть мозги все,
Он тебя душивши, скажет:
"С днем Святого Валентина"
