Последний снег московского двора...
«Кто сказал тебе,
что нет на свете
настоящей, верной,
вечной любви?
Да отрежут лгуну
его гнусный язык!»
М. Булгаков
Последний снег московского двора,
Тепло печи, ее глаза и роза,
Вино, улыбка, тонкий скрип пера,
Листы, слова… Его призвание – проза.
Он ждет, когда откроется калитка,
Когда с рассветом распахнется дверь.
Рассветы друг без друга – только пытка.
Мученье – одинокая метель.
Свела судьба и желтыми цветами
Знамение подарила двум сердцам.
В весне московской встретились глазами,
Плен города дал волю их мечтам.
Он пишет не чернилами, а кровью
Историю, забытую в веках.
Игла и нить, так трепетно, с любовью,
Танцуют нежно вальс в ее руках.
Литература терпит поражение,
Когда ей управляют дураки.
Достоин ли был гений унижения
Тех, кто искусство зажимал в тиски?!
Его несчастье вылилось слезами
Той, что в напасти обвинить не мог,
Той, что так часто с мокрыми глазами,
Читала сохраненный пепел строк.
Когда предательство его украло радость,
Он жил мечтой, что счастлива она…
А ей же ничего не оставалось,
Как плакать и стареть. Одна. Одна.
Великая вещь – кровь! И здесь она сыграла.
Ради любви – готова ко всему.
Она – хозяйка дьявольского бала
Она в себя впустила смерть и тьму.
«Никогда и ничего не просите!
Особенно у тех, кто выше вас».
Плату мессир отдает Маргарите –
Пред нею снова блеск любимых глаз.
Искать спасенья у потусторонней силы,
Отчаявшись найти его в миру!
Есть жизнь и есть любовь после могилы,
А дарит смерть покой и тишину…
что нет на свете
настоящей, верной,
вечной любви?
Да отрежут лгуну
его гнусный язык!»
М. Булгаков
Последний снег московского двора,
Тепло печи, ее глаза и роза,
Вино, улыбка, тонкий скрип пера,
Листы, слова… Его призвание – проза.
Он ждет, когда откроется калитка,
Когда с рассветом распахнется дверь.
Рассветы друг без друга – только пытка.
Мученье – одинокая метель.
Свела судьба и желтыми цветами
Знамение подарила двум сердцам.
В весне московской встретились глазами,
Плен города дал волю их мечтам.
Он пишет не чернилами, а кровью
Историю, забытую в веках.
Игла и нить, так трепетно, с любовью,
Танцуют нежно вальс в ее руках.
Литература терпит поражение,
Когда ей управляют дураки.
Достоин ли был гений унижения
Тех, кто искусство зажимал в тиски?!
Его несчастье вылилось слезами
Той, что в напасти обвинить не мог,
Той, что так часто с мокрыми глазами,
Читала сохраненный пепел строк.
Когда предательство его украло радость,
Он жил мечтой, что счастлива она…
А ей же ничего не оставалось,
Как плакать и стареть. Одна. Одна.
Великая вещь – кровь! И здесь она сыграла.
Ради любви – готова ко всему.
Она – хозяйка дьявольского бала
Она в себя впустила смерть и тьму.
«Никогда и ничего не просите!
Особенно у тех, кто выше вас».
Плату мессир отдает Маргарите –
Пред нею снова блеск любимых глаз.
Искать спасенья у потусторонней силы,
Отчаявшись найти его в миру!
Есть жизнь и есть любовь после могилы,
А дарит смерть покой и тишину…
