DCLXVI
Привет.
Давно смотрю в твои глаза,
Их зелень мне на плечи давит.
Свела меня с тобой судьба,
Но сдаться я – не обещаю.
А обещаю сквозь туман
Ушедших лиц и слов забытых
Надгробие поставить сам
Своим ошибкам и уликам.
Я обещаю схоронить
По почестям и достиженьям
Свои поступки и обид
Обманчивое назначенье.
Всё обещаю схоронить.
Всё,
Кроме – благодарности,
Тому,
Кто не хотел меня забыть,
Когда от жизни я был в ярости.
Когда от пропасти в шагу
Смотрел я взглядом лебединым
На небо,
Будто мне оно – в долгу,
Что жить я должен – как людина,
Что должен в семь утра вставать,
Из радости – лишь сигареты,
Что должен ночью повторять:
Всё лучшее – одни запреты.
Раз должен землю засыпать
На близких и родных мне,
На тех, кто помогал вставать,
Когда лежал на самом дне я.
Когда лежал я на спине,
Как трус,
Как бомж...
И в большем тот почёте!
Таких, как я, стрелять – помочь:
Ведь человек один – не в счёте.
Для жизни этой,
Для любви
Один – прискорбное значенье.
Уж лучше в мир не приходить,
Чем в людях не искать леченья,
Чем руки добрых и простых
Кусать испуганной собакой
И помыслов ждать только злых
От тех, кто быть стремится рядом.
Я понял сам не так давно:
Моя вина – бежать от жизни
Дешёвое глотать вино
И мнить, что знаю тайны истин.
Привет.
Ну, вот, смотрю в твои глаза
И, знаешь, мне совсем не страшно.
В них зеленеет бирюза,
Лишь сердцу как-то внутри тяжко:
Недолюбил я,
Не простил…
Служил у чёрной глупой гордости.
Земля моя! Меня прости.
Засыпьте в рот сырой мне горсти:
Как ровен час уж умирать
Хочу сказать два слова ровно:
Должна ты, смерть, одно понять…
Коль я любил –
Так с сердцем жил
Не из бетона.
