Под стеною собора парижского

Я слышал крики гаргулий.

Я к ним наверх взлетел как стриж, и вот -

Упасть смогу ли?

Там, где они завывали на пару с ветрами жутко,

Я стать хотел одним из них, одною из гаргулий.

Я подготовился: лишился облика людского и рассудка.

И вот: смогу ли?

Собор вздымался вверх, кренился на бок,

Скрипели стёкла в рамах.

Отсюда слышал, с площади доносится брань старых бабок,

А с ними – молодая моя мама.

Я запрокинул голову, вонзая в небо взгляд,

Завыл, вцепившись в мрамор.

Мне больно: в черепе налитый, жжётся яд.

Мне больно, мама.

Я не видел её глаза – я смотрел прямо.

А если бы увидел – сорвался бы вниз, зарычав с тоскою.

Не плачь от мысли, мама,

Что я что-то злое.

Мы с тобой под стеною собора

Вместе слышали крики гаргулий.

Помнишь, я сорвался с цепи, облаяв пришедших взимать поборы?

И сейчас могу я.

Я вцепился в мрамор когтями, скаля зубастую пасть.

Сердце в камень своё превращал. Получилось.

Мне, наверное, стоило бы вообще пропасть.

Да только ты б огорчилась.