Баюшки-баю
Закрыв глаза, заполз я под кровать
И в страхе смог молитвы лишь шептать.
Но страх меня нашел и… улыбнулся…
И, сдёрнув одеяло, вдруг нагнулся.
Подняв глаза, присел передо мной.
Спросил с акцентом: «Детка, что с тобой?»
Зеленый взгляд лишь небо отражал,
И он тихонько песню зашептал:
«Пусть будет буря тише, чем вчера,
И под конец закончится война.
Прости, я не хотел обидеть так страну твою…
Так спи же, детка, баюшки-баю…»
Так каждый вечер песню мне шептал,
Слова, куплеты часто добавлял,
Но неизменно в песенном краю
Он пел, стараясь: «Баюшки-баю…»
Рукою мягкой вел по голове.
Он, верно, не привык ещё к войне.
Недавно взял он в руки автомат,
Но в этом он виновен уж стократ.
«Поверь мне, я людей не обижал,
Но в плен меня правитель будто взял…
(Он всхлипнул) Я… люблю свою семью…
Но спи же, детка, баюшки-баю…»
Достал бумажку как-то из кармана,
Я ж вскрикнул, ткнув в бумажку пальцем: «Мама!»
Но немец головой лишь покачал
И еле слышно снова зашептал:
«В Германии семья есть у меня.
Вот это – сын, а то – жена моя…»
И женщина с улыбкою красивой
Мне подмигнула взглядом справедливым.
А мальчик светловласый улыбнулся мне.
«Наверное» - подумал, - «Я во сне…»
Бумажку немец спрятал вновь в карман
И нежно в лоб меня поцеловал.
Он жил в деревне вместе с остальными:
Ленивыми, упрямыми, больными…
Сломал он ногу, шёл пока сюда,
Но бабушка сказала: «Не беда!»
Все остальные нам в хозяйстве помогали,
Такого мы от них не ожидали!
Солдаты часто улыбались кошкам, детям…
Так может правда люди немцы эти?
Нога у Людвига зажила наконец,
Но он мне стал как будто бы отец.
«Ещё увижу я улыбку, друг, твою…
Так спи же, детка, баюшки-баю…»
Однажды в дом ворвался негодяй,
Он бросил немцу: «Вещи собирай!»
Сказал, чтоб шёл он фюреру служить,
Иначе, мол, семье его не жить!
Такие разные, хотя в одной одежде…
Не видел никогда такого прежде…
Я бы хотел сказать: «Его не слушай!»
Но ничего от слов моих не стало б лучше…
И этой ночью немец мой пропал,
Лишь на прощанье в лоб поцеловал.
«Еще вернусь, конфеты принесу!»
Ушёл, не бросив даже: «Баюшки-баю…»
Он… не вернулся вместе с остальными,
Ведь на войне, наверно, будто в тире…
Я смысл слов твоих понять лишь смог тогда,
Когда стал старше… и на многие года…
Я понял, этот немец был другой:
Он не фашист! Он добрый, он не злой!
Их из семей, из дома вырывали…
И что теперь? - Душа его в печали…
Но буду помнить песню я твою:
«Спи, не волнуйся, баюшки-баю…»
