ДЕТСТВО

Малахов Виктор

венок сонетов

Я вспоминаю детские года.

Окончилась, не знавшая пощады,

Война. А в память всё не помещалась

Прошедшая, казалось бы, беда.

Война была без правил и границ.

Не раз, невольным ужасом охвачен

При виде страшных обожжённых лиц,

Я убегал и заходился в плаче.

Но навидавшись сирых и калек,

Воров и нищих, и пьянчуг горчайших,

Я никого из них не обличаю.

«В чём виноват конкретный человек?» -

Спроси меня и я пожму плечами

Спокойно и немножечко печально.

Спокойно и немножечко печально

Я вижу эту лестницу в подвал.

Теперь здесь склад, на нём замок с печатью.

А прежде кто здесь только ни живал!

Здесь открывались комнатные двери

В скрипящий под ногами коридор.

Загадочный и сказочный мой терем,

Ты обеднел и съёжился с тех пор!

Я от кошачьих вздрагивал концертов.

Ещё я вспоминаю, трепеща,

Как строгий врач снимал с руки пинцетом

Картошку из пролитого борща.

Здесь моего не сыщешь и следа!

Я должен знать, каким я был тогда.

Я должен знать, каким я был тогда!

Дымами в небо целились заводы.

В громадных домнах плавилась руда.

И я под прокопчённым небосводом

Всё принимал буквально «на ура»,

Предпринимая «дерзкие походы».

Мне скромная растительность двора

Казалась первозданною природой.

Двор заменял мне рощи и поля,

Кленовыми пропеллерами сыпал.

Раскачиваясь ветром, тополя

Играли роли самых первых скрипок.

Припомнить тщусь малейшие детали

И всё, о чём мечталось мне вначале.

И всё, о чём мечталось мне вначале,

По небу зыбким облачком неслось.

Но в кажущемся странным и случайным

Была своя невидимая ось.

Вот кабы знать, что всё идёт как надо!

(Мне это уяснилось, наконец)

Железное дыханье Танкограда

Вносил с собою в комнату отец.

В прожжённой робе сварщика, казалось,

Созвездья искр погасли не совсем.

И огоньки разъездов и вокзалов

Меня манили из уютных стен

Потрогать, надышаться, рассмотреть!

Век торопил, и я хотел успеть.

Век торопил, и я хотел успеть

Переиграть все мыслимые роли.

И мне казался целый белый свет

Огромной увлекательной игрою.

Мой белый свет был явно розоват

От розовых, с кистями, абажуров.

Безудержной фантазией богат,

На швабре мчался я лихим аллюром.

И выше самых развысоких гор

Я залетал чудесной колесницей:

На фоне звёзд посверкивали спицы…

(Здесь сцена из кино «Багдадский вор»)

Уже и голос матери не слышен.

Всё дальше, всё быстрее и всё выше!

Всё дальше, всё быстрее и всё выше,

Всё веселее вдаль катила жизнь!

С неимоверным грохотом мальчишки

На самокатах по двору неслись.

Им шарикоподшипники стальные

Служили парой маленьких колёс –

Конструкция неведомая ныне,

Судьбу которой делит паровоз.

Он был тогда ещё в зените славы

И в блеске поршней всех и шатунов!

И, поражённый видом величавым,

За сухость не ручался я штанов.

Конфуз изрядный! (Мучивший и впредь)

И невозможно было не взрослеть.

Меня томило странное желанье:

Потрогать я хотел и рассмотреть

Свою соседку – нежное созданье

С косичкою и аленьким бантом.

Вся эта прелесть называлась Лизой.

Я тоже ей понравился!.. Потом

Отцу прислали долгожданный вызов,

И мы подвал сменили на барак,

Где светлая ждала нас комнатёнка:

Сестру, братишку, бабушку и тётку,

Да мать с отцом… Себя забыл никак?

И было нелегко под общей крышей,

И невозможно оказаться лишним.

У каждого законный свой черёд.

Казалось мне: и для меня был вышит

Узорами созвездий небосвод.

Хранил я долго в памяти картину

Из тысячи дрожащих огоньков.

Слились земля и небо воедино,

И надо всем – Божественный покров.

Но в те года так не умея думать,

Я благодарен тем своим годам,

Что ни минуты не был я угрюмым

И озлоблённым не был никогда,

И звёзд в своей душе не проморгал.

Где этот увлечённый мальчуган?

Что от него со временем осталось?

Он так светло и радостно мечтал,

Как мне уже давненько не мечталось.

Но время шло, неумолимо шло.

(Да я и не молил его помешкать)

Ему со мной, пожалуй, повезло!

(Везенье обоюдное, конечно)

Уже мальчишка дожил до седин

И в детях узнаёт себя и внуках!

Кто говорит: ученье позади?

Старенье тоже важная наука!

Мой оптимизм не кончится со мною

Холодною и долгою зимою.

Холодною и долгою зимою

Я, помнится, держался молодцом!

Я и теперь, при случае, замолвлю

За наши зимы доброе словцо.

Ни свет, как говорится, ни заря,

Без понуканий и без уговоров

Я выбегал под небо декабря

Разгорячённым «парубком моторным».

Я допускаю здесь украинизм –

Дань памяти неведомому деду.

Однако не спешите укорить,

И я повествованье не замедлю.

Но мог ли думать, что зима долга,

Влюбляющийся в белые снега?

Влюбляющийся в белые снега,

В крещенские ядрёные морозы,

В сугробы я глубокие сигал

И выходил из них здоров и розов.

Наверное, снегами замело

В глубинке русской, в Чашинском районе

Тукманное – отцовское село,

Там дедушка второй мой похоронен.

И месяца блестящая серьга

Висит над тем селом и всей Россией.

Пройдя через морозы и снега,

Она прибавит в свежести и силе.

Но где же мальчик, с книжкой под полою,

Меня напоминающий порою?

Меня напоминающий порою,

Он о себе не раз напоминал

Какою-то нездешней простотою,

Открытостью грядущим временам.

Он слишком был стеснительным и нежным!

Но, попадая в жизненный тупик,

Я ощущал в себе его поддержку,

Которой на базаре не купить.

Я пёрышко жар-птичье проворонил,

И много из того, что намечал,

Не выполнил. Но чибис у дороги

Вослед мне одобрительно кричал.

Внимая миру, лиру я подстрою.

Он чувствует мой взгляд непосторонний.

Он чувствует мой взгляд непосторонний,

И неподдельный интерес, и грусть.

Случайно с ним столкнувшись на перроне,

Охотно я всегда посторонюсь.

Да кто же он? Вы мною сбиты с толку:

Мир или взгляд мой, мальчик или век?

Кто вящего внимания достоин?

- Простой, обычный самый, человек.

Но я-то знаю, как он необычен!

И что ещё не поздно как-нибудь

Отбросить предрассудки и привычки,

И в собственное детство заглянуть,

Как в гладь воды глядятся берега.

И мне его поддержка дорога.

О, моё детство, отрочество, юность!

Ну, мог ли я когда предполагать,

Чтоб это всё когда-нибудь вернулось?

Всему свой срок. Всё постепенно зреет:

Любовь и горечь, радость и беда.

И тот, кто это видеть не умеет,

Штурмует и сердца, и города.

Речной поток, отнюдь, не из кокетства,

Изрядно по долине наплутал.

Не говорите: он впадает в детство.

Я из него ещё не выпадал!

Но как едины были мы тогда!

Я вспоминаю детские года…

(магистрал)

Я вспоминаю детские года

Спокойно и немножечко печально.

Я должен знать, каким я был тогда,

И всё, о чём мечталось мне вначале.

Век торопил. И я хотел успеть

Всё дальше, всё быстрее и всё выше.

И невозможно было не взрослеть,