Туфли на набережной Дуная

Их вели в одной шерегне -

Толпу убитых горем лиц,

К гранитной набережной речки

под крик взволнованных синиц.

 

Малыш шел после своей мамы,

Он был напуган и побит,

Как на спине болели шрамы,

И сзади слышался иврит.

 

Он шел и часто спотыкался,

Солдат со злостью поглядел,

Шагал - как будто красовался,

Малыш со страху побледнел.

 

Их расставили всех в ряд;

И речь немецкая вершилась.

Малыш все плохо понимал,

И почему всё так случилось.

 

Мать взяла его за ручку

и крепко сжала во своей:

«Ты видишь, милый, вон ту тучку?»

Тем шепотом спокойных дней.

 

«Вижу, мама,» - он сказал.

Она сквозь силу улыбнулась.

Солдаты, что их привели

на них с ухмылкой оглянулись.

 

«Скоро, скоро будет дождь,

и это будут слезы неба.

Ты прости меня, мой сын,

За то, что видишь сам все это».

 

«Мам, они нас что, убьют?

Вот здесь, сейчас и без причины?

Ведь перед Богом они лгут

Отдыхая на перинах!»

 

Мать ответа не дала,

Она вздохнула очень тяжко,

И не щеке ее слеза

Блестела долго и отважно.

«Мам, я жить еще хочу! -

Сказал малыш, навзрыд рыдая.

- Я сделать столько ведь смогу,

календаря листики меняя!»

 

«Снимите обувь,» - был приказ,

И все послушались солдата.

И босиком теперь стоять

пришлось им, холод ощущая.

 

B тот же миг раздался выстрел,

Мертвец всех в воду потащил.

Теченье быстрого Дуная

Всех жертв той драмы утопил.

 

На мостовой их в ряд ботинки

Стояли грустно, вслед глядя.

И дождь нахлынул очень быстро…

Бог провожал свое дитя.