Иван молчал давно
Иван молчал давно: полсотни лет.
Нерв немоты стянул сухую кожу.
Он жил и знал, что дальше жить не может
в молчащем вакууме под ярлыком калек.
Иван молчал и думал за кого
несет он это тяжкое молчанье?
Его томило: может быть случайно
все вышло так? Ошибки роковой
могло не быть и то, что с ним обман
и что теперь, наверное, об этом
другой совсем не думает и где-то
не лазит за словом, как говорят, в карман
Что нет, наверное, такого подлеца,
который не блистал бы красноречьем.
Кто скажет нам, что называть увечьем?
Быть может, плоскостопие лица?
Иван молчал не так, как все молчим мы.
Он говорил, но были мы глухи.
Ложились на лицо его морщины,
как музыка ложится на стихи.
И вот когда он стал безмолвной тенью
и удалился в хаос не спеша
лицо разгладилось. Не требует душа
материального обозначенья.
