Сердца сроднились с огненной бедой
Над головой шатёр из чёрных ив.
Мотив реки высок у переката.
Наш ротмистр-угрюм и молчалив,
Как отблески осеннего заката.
Хранимые вечернею водой,
Мы отдыхаем перед новым боем.
Сердца сроднились с огненной бедой.
В России нынче нет нигде покоя.
От запаха душистых диких трав,
Плутает память, в ветках застывая.
Понять сейчас,кто прав,а кто не прав.
Уже не в силах изгнанный из рая.
Земля,я слышу ненависть твою-
Шумят надрывно сабельные рощи.
И Русь самоубийцей на краю
В кровавой бездне волосы полощет.
День завтрашний таит свою корысть,
Ему к лицу свинцовая работа-
Шрапнелью искалеченная высь,
Под исповедь слепого пулемёта.
Один у правды есть судья и страж.
Неужто Он, так к красным благосклонен.
Но шепчет ротмистр молитву"Отче наш"
Сжимая крестик бережно в ладони.
***********************************************************
(стихотворение написано совместно с Валерием Ясовым)
Мотив реки высок у переката.
Наш ротмистр-угрюм и молчалив,
Как отблески осеннего заката.
Хранимые вечернею водой,
Мы отдыхаем перед новым боем.
Сердца сроднились с огненной бедой.
В России нынче нет нигде покоя.
От запаха душистых диких трав,
Плутает память, в ветках застывая.
Понять сейчас,кто прав,а кто не прав.
Уже не в силах изгнанный из рая.
Земля,я слышу ненависть твою-
Шумят надрывно сабельные рощи.
И Русь самоубийцей на краю
В кровавой бездне волосы полощет.
День завтрашний таит свою корысть,
Ему к лицу свинцовая работа-
Шрапнелью искалеченная высь,
Под исповедь слепого пулемёта.
Один у правды есть судья и страж.
Неужто Он, так к красным благосклонен.
Но шепчет ротмистр молитву"Отче наш"
Сжимая крестик бережно в ладони.
***********************************************************
(стихотворение написано совместно с Валерием Ясовым)