И меня больше нет,в удивительном списке живых.
Сна обрывки уносит ноябрьский ветер.
Сквозь ружейный прицел виден красной лавины поток.
Помолюсь про себя,может быть через пару столетий.
Не допустит войны никогда,опечаленный Бог.
И упав от смертельного выстрела в шею,
Прямо на руки верных друзей боевых.
Свой последний приют я найду в Перекопских траншеях.
И меня больше нет в удивительном списке живых.
Не услышать твоих причитаний мне,вдовьих.
Не увидеть дочурки беспомощный взгляд.
Через несколько дней Крым наполнится кровью.
Комиссары устроят несчастным оставшимся АД!
(по свидетельству генерала Данилова, служившего в штабе 4-й Красной Армии, в период с ноября 1920 по апрель 1921 г. в Крыму было истреблено более 80 тыс. человек. Живший в то время в Алуште русский писатель И. С. Шмелев называл еще большую цифру – 120 тысяч. Поэт Максимилиан Волошин полагал, что только за период осень 1920 – зима 1921 г.г. было расстреляно 96 тыс. человек.)
Сквозь ружейный прицел виден красной лавины поток.
Помолюсь про себя,может быть через пару столетий.
Не допустит войны никогда,опечаленный Бог.
И упав от смертельного выстрела в шею,
Прямо на руки верных друзей боевых.
Свой последний приют я найду в Перекопских траншеях.
И меня больше нет в удивительном списке живых.
Не услышать твоих причитаний мне,вдовьих.
Не увидеть дочурки беспомощный взгляд.
Через несколько дней Крым наполнится кровью.
Комиссары устроят несчастным оставшимся АД!
(по свидетельству генерала Данилова, служившего в штабе 4-й Красной Армии, в период с ноября 1920 по апрель 1921 г. в Крыму было истреблено более 80 тыс. человек. Живший в то время в Алуште русский писатель И. С. Шмелев называл еще большую цифру – 120 тысяч. Поэт Максимилиан Волошин полагал, что только за период осень 1920 – зима 1921 г.г. было расстреляно 96 тыс. человек.)
