ТАРАГАРЩИНА. Часть 28

* * * *

 

Где варится что-то - там повар иль кок.

Россия - она как в печи чугунок:

Вокруг дым и копоть, и сажа, и жар,

Под крышкой кипит политический взвар.

 

 

А повар - невежа, босяцкая голь -

Бросает туда перец, сахар и соль,

Льет кетчупы, соусы и майонез,

Кидает корицу: на глаз, не на вес.

 

 

Чтоб шибче кипело - добавит и дров.

Что вынет из печки: борщ, кашу иль плов? -

Порою не ведает сам кулинар,

Затеявший сей поваренный кошмар.

 

 

Нередко такой получаем итог:

От жара взрывается сам чугунок.

 

 

 

 

В стране бесконечных живем эпопей

И к скрипу приучены мы портупей.

Чему удивляться: за столько годков

Привыкли и к лязгу сапожных подков,

 

 

И к запаху той же казенной кирзы,

На слух узнаем акээмов басы,

Альты, на которых поет карабин,

Знаком нам и вес милицейских дубин.

 

 

Не будет торчать наш мужик у окон,

Когда по бульвару шагает ОМОН -

Чтоб снайпера пуля не клюнула в плешь...

Тем более - если в столице мятеж.

 

 

Путч - это стихия: тайфун и обвал.

Хватайте добро и спускайтесь в подвал.

 

 

 

Пожары, погромы, разрывов пурпур...

Три ночи в столице творился сумбур:

Вон интеллигент с транспарантом в руках,

А вон усачи на конях, в башлыках.

 

 

А там - с автоматом и в рясе - монах,

Вон целая группа в спортивных штанах,

Вот с ревом несется к Кремлю броневик...

Путч неописуем.

Мятеж многолик.

 

 

Все это - на торте как масляный крем.

А что же внутри? Но эфир глух и нем.

Ну, НАШИ понятно, а станции ТЕ?

Глушилки трещат на любой частоте.

 

 

И пресса, как дав вдруг молчанья обет,

Все не объявляет ничьих нам побед.

 

 

 

Чем мы и забавны - на первых порах

У нас любопытство сильнее, чем страх.

Бушуют стихии, пусть кризис и крах,

Но знать мы желаем кто в шеф-поварах.

 

 

Для этого мы испокон всех веков

В Москву снаряжали всегда ходоков.

И город их слал, и последний кишлак:

Ступай и узнай, кто сегодня Вожак.

 

 

Хоть мы и горазды госвласти ругать,

Но надо же знать нам, кому присягать

И чью лобызать беспощадную длань,

Кому отдавать сборы, взятки и дань.

 

 

Власть для россиян - пострашнее, чем черт,

Но чувствуем мы без нее дискомфорт.

 

 

 

 

Стал коммуникаций размах не таков,

Чтоб в Первопрестольную гнать ходоков.

Еще не остыли казачьи клинки,

Как уж в Телецентре раздались звонки.

 

 

Урюпинск и Сочи, Черлак и Казань,

Томск, Первоуральск, Качканар, Юрюзань...

Конторы, казармы... - не праздности для

Их просят ответить: кто встал у руля?

 

 

Вопросом тем вызван был переполох.

Упругим ответ должен быть словно мох,

Бодрящим и крепким, как свежий чифир...

И вот на семь тридцать назначен эфир.

 

 

Чтоб выяснить: мчаться вперед или вспять,

Страна затаила дыханье опять.

 

 

 

Вступительный проигрыш звучен и строг,

Ему соответствует дикторский слог:

“Увы, в результате интрижек и драк

Страна погружается в хаос и мрак.

 

 

Но силой спецслужбы разоблачены

Те, кто нас толкал в ад гражданской войны,

Они все посажены под караул.

Прораб, заболев, взял бессрочный отгул.

 

 

Чтоб локомотив не был сброшен в кювет,

Транснациональный был создан Совет.

В нем видные люди - Совета в том вес -

И призван державу спасти ТНС.

 

 

А лиц , отстраненных от власти, взамен

Вошли в ТНС Финансист и Спортсмен,

Промышленник, Старец , Казак, Монархист

И Авторитет. Лозунг светел и чист:

 

 

“Порядок в державе - основа основ!”

Совет возглавляет Степан Иванов”.

 

 

 

 

Чтоб зритель уверен был: мол, не обман -

Картинка: на студию входит Степан.

Костюм мешковат? Чуть смущен? Ну и что ж,

Зато в остальном как две капли похож.

 

 

Нас всех уверяя: игра стоит свеч,

Степан закатил трехминутную речь.

И вовсе отбросил сомнений покров,

Когда прокричал свой девиз: “Будь здоров!”

 

 

“Ну а почему его голос дрожал?” -

Язвил пессимист. Но ему возражал

Психолог один: “Как не дать фа-диез,

Когда вам на плечи упал власти вес!”

 

 

А чтобы добить пессимистов поддых,

Стране подарили три дня выходных.

 

 

 

 

За ужином из экзотических блюд

Его похвалили: “Прекрасный дебют.

Не только водитель, торгаш, волонтер -

Но ты, ко всему же, способный актер.

 

 

Как ты говорил, укуси тебя пес!

Всех зрительниц явно растрогал до слез

(Известно, что падки мы на пафосок),

Вот только подправить тебе голосок,

 

 

Бородку подстричь, щеки малость наесть...”

Кому не по нраву подобная лесть?

Под шепот льстецов и цыганских гитар

Соратникам новым кивал наш Захар.

 

 

А сам все смекал: в этот раз ремесло

Что за авантюру ему поднесло?

 

 

 

 

Но кое-что точно сумел он понять:

Покуда не поздно, отсюда линять.

Да всюду охрана с “Узи” и “ТТ”...

Оксанка, опять же, в своем декольте,

 

 

На шее палеевских бус причиндал...

Сосед по столу будто мысль угадал:

“Отсель не сбежишь. Только ты не жалей,

За нашу победу “Перцовки” налей.

 

 

Стакан, не халтуря, до дна осуши

Со всей широтой панславянской души.

Пусть равный по должности ты королю,

Но ежели что, извиняй, раздавлю!”

 

 

Пока ж для начала (российская ширь!)

Они раздавили “Перцовки” пузырь.

 

 

 

 

Эх, русская пьянка! Какая скала

Тебе не поддастся... Забыты дела,

Оставлены мысли, точения ляс...

И ты уже с кем-то пускаешься в пляс.

 

 

А может, напротив, стенаешь, вопя,

Чужую жилетку слезами кропя.

А душу излив, вновь хватаешь бокал,

Фальшиво гундосишь про Море-Байкал.

 

 

“Меня уважаешь?”, “Еще по одной!”,

Обиды, разборки, потом мордобой,

В больничную лягут иные кровать...

Зато всю неделю есть, что вспоминать!

 

 

В издержки спишите разбитых вид морд,

Ведь пьянка в России - и отдых, и спорт.

 

 

 

 

 

О чем я? О пьянке? Не только о ней...

На этом банкете куда культурнЕй:

Под семгу, “Перцовку”, цыган и тосты

Делились портфели, делились посты.

 

 

Ну кто-то сорвется, чуток пошумит...

Желающих много, портфелей - лимит.

А тех, кто увлекся игрой дележа,

Пахан останавливал криками: “Ша!”

 

 

Себе Министерство взял Внутренних Дел,

Еще Оборону присвоить хотел

(Мечтал получить ряд военных наград).

С трудом Оборону отбил Елистрат.

 

 

В нагрузку попу, чтобы пыл охладить,

Культуру всучили - поруководить.

Он начал артачиться, сразу в отказ...

Ему пригрозили дать и Наробраз.

 

 

Спортсмен шел в Минюст, но в итоге борьбы

Он взял Министерство Спортивной Ходьбы.

И, чтоб не обидеть парнишку до слез,

Отдали на откуп ему Минрыбхоз.

 

 

В сношеньях - все знали - Марина знаток:

Ей связь закрутить - что сморкнуться в платок.

Была за границей, парик, внешний вид...

Ей единогласно доверили МИД.

 

 

Промышленник, взяв, несказанно был рад:

Госкосмос, Госплан, Госконтроль, Госкомстат,

Госбанк, Госрезерв... - все, короче, на Гос.

Ему карты в руки: хозяйственник, босс.

 

 

Казак возражал против этих бесчинств,

За что Комитет Сексуальных Меньшинств

Тотчас получил. Но в залог старых дружб

Он взял Управленье Налоговых Служб.

 

 

Поскольку постов не осталось совсем,

Палей Комитет Молодежных Проблем

Забрал под крыло. Тихо правя там, он

Дождется вакансий на царственный трон.

 

 

Претензии, крики, угрозы, галдеж...

Нелегкое дело - госвласти дележ.

 

 

 

 

Захар пил, любуясь, как спорит Совет,

И розовым красился весь белый свет.

Попробовать, что ли, чем черт не шутил,

Чем-чем, а страною не руководил!

 

 

Немногим сложнее страною рулить,

Чем ту же баранку КамАЗу крутить.

Такая же здесь шоферская мораль:

Врубай передачу и жми на педаль.

 

 

...Когда же “Кристалл” принесли, спецразлив,

Он крикнул, забыв про секретности гриф:

“А я на своем всех важнее посту,

Страну как кобылу одену в узду!”

 

 

Палей встрепенулся: “Молчите, моншер!”

И псевдоСтепану наполнил фужер.

 

 

 

Но сможет ли тот гласу мудрости внять?

Захар как подвыпьет - его не унять.

“И бунт, и мятеж у меня не в чести,

Зажму непокорных в шоферской горсти!

 

 

А коли найдется один бузотер -

Кривой в одно место я вставлю стартер.

Раз на имитаторы есть у вас спрос -

Рычаг продерет вплоть до сальных желез!”

 

 

Набравшись же до положения риз,

Грозился кому-то залить антифриз.

...Серьезно упасть мог бы авторитет,

Когда б не вмешался в беседу сосед:

 

 

Заехав оратору строго меж глаз,

Тем самым престиж его имени спас.

 

 

 

 

Но боже, как утром ломило виски!

Как будто взял череп в большие тиски

И жутким давленьем на части кроит

Какой-то взбесившийся иезуит.

 

 

Окликнул Оксанку. Но что за фигня:

Несмятой осталась ее простыня.

Уже заводясь и психуя сильней,

Он вспомнил: князь давеча клеился к ней.

 

 

Каков благодетель, седой педофил...

Своими б руками его удавил!

А эта шалава, притрассная ржа! -

Теперь, что ли к ней поступать в сторожа?

 

 

О, женское сердце, яви суть свою -

Одето в змеиную ты чешую.

 

 

 

 

Ко всем донжуанам питая вражду,

Поехал на службу справлять госнужду.

Не прихоти ради, а родины для

Весь день на указах вершить вензеля.

 

 

Как бы предъявляя таланты свои,

Он вписывал инициалы “С. И.”

С утра и до ночи бумаги река,

От темпа такого немела рука.

 

 

Что делать, лечился...

Не взваром из трав.

Спортсмен (а он, кстати, возглавил Минздрав)

Советовал спиртом ее растирать,

Остатки продукта вовнутрь принимать.

 

 

Известно, что спирт после длительных проб

Любой убивает зловредный микроб.

 

 

Но понял Захар, что политика - грязь:

Глаза чуть продрав, еще не охмелясь,

Уже получал он с листками поднос -

На козни в них кознь, на доносе донос:

 

 

Спортсмен пишет, будто бы главный Казак

Напыщенным стал, точно брачный гусак:

Две дачи и “Крайслер” себе приобрел,

И в маршалы, мол, сам себя произвел.

 

 

Тот тоже не против подергать за нерв:

“Промышленник сдал за рубеж госрезерв

Почти задарма - весь наличный уран.

К тому же он тайно читает Коран”.

 

 

Фискалит Промышленник на Пахана:

“Зачем нам такая реформа нужна? -

Он зоны мужские и женские слил...”

И дальше чернил, не жалея чернил.

 

 

Пахан возмущен, что Палей в школах, мол,

Новейший предмет “Фаллология” ввел.

И с этого года младые юнцы

Уже изучают его образцы.

 

 

О Старце Палей (стиль и ярок, и бодр):

“Для граждан завел раз в квартал грехосмотр.

Прошедшим осмотр выдает спецталон,

А мзду за талоны берет лично он”.

 

 

Поябедничать Елистрат сам готов:

“Марина не так давно пять островов

За пшик отдала. Вред от этих Марин!

Глядишь, сдаст Камчатку и весь Сахалин”.

 

 

Мариною замкнут порочный тот круг:

“Под видом гимнасток Спортсмен вез подруг

На чемпионаты. И это был шок:

Им не удавался простейший прыжок!”

 

 

Чтоб прокомментировать этот улов,

Захар не нашел даже матерных слов.

 

 

 

 

Так изо дня в день, много долгих недель

Тянулась густая как слизь канитель.

Похмелье.

Доносов поднос.

Кабинет.

Лавина указов.

Вечерний банкет.

 

 

Да кто он такой?... Он ни овощ , ни злак;

Ни рыба, ни мясо... Поденный бурлак,

Которому, чтоб не мешал дележу,

Тянуть приказали державы баржу.

 

 

Нередко ночами он плакал навзрыд ,

Мечтая сбежать прочь от сытных корыт -

Тех, что почему-то госслужбой зовут -

Туда, где он лиха узнал фунт и фут.

 

 

Туда, где водилы сквозь дождь и туман

В кабинах везут беззаботных Оксан.

 

 

 

(продолжение следует)