Рыцарь и Менестрель. посвящается Андрею Рожкову и Артему Глазунову
Встретились однажды Менестрель и Бродячий Рыцарь.
И произошло это случайно — оба притомились в дороге да и завернули переночевать на один и тот же постоялый двор.
Это было крепкое приземистое здание, построенное, видимо, еще римлянами — из дикого камня, но старательно подогнанные глыбы создавали неповторимый рисунок на поверхности стен. Говорили, будто от них отскакивали даже ядра при обстреле в пору вражды между соседними кланами. А еще говорили, что друиды местные, в познании тайных знаков искусные, приходили по ночам гадать сюда — по узору стены как по рисунку на ладони или пальца, предсказывали беды и удачи народу своему. А были и другие путники — кто, сидя под этими стенами, мечтательно смотрел в небо да невольно вглядывался в трещины между камнями, думая, о чем-то своем, потаенном и недобро усмехаясь.
Ну, да не об этом речь.
Надо вам сказать, что Рыцарь и Менестрель и раньше были знакомы. Более того, они учились вместе в одной грамматической школе при монастыре Святого Андиса. Монастырь этот находился в очень живописном месте — среди золотых полей сурепки и ржи, засеиваемых по очереди — так чтоб фон непременно оставался желтым. Витал над сим благим местом особый дух — дух поэзии, мы бы сказали.
Если бы мы с вами прислушались к голосам, раздававшимся в стенах этого монастыря, то к своему удивлению расслышали среди прочих священных слов и проповедей- а иногда и во время оных красивые, но таинственно звучащие для непосвященного уха "амфибрахий", "анапест", "хорей".
А наши Рыцарь и Менестрель были в ту пору юными, кудрявыми мальчиками, и как жадно впитывали они все, что касалось поэзии! Научились подбирать точные рифмы, выстраивать сложные нагромождения строф — как замысловатые карточные домики — но только произведения их держались крепко и не рассыпались подобно картам. потому что умели они логику придать своим творениям да скрепить их словами верными- закольцевать.
Чуть постарше стали они, и задания давали им сложные — сочинять сонеты да оды, логаэды да рондели. Вот только невзлюбили они отчего-то пентоны. Ну, да у талантливых людей всегда бывает какое-нибудь слабое место…
Настало время, когда совсем взрослыми и крепкими стали наши герои. И надо было искать в жизни свою дорогу, либо оставаться в монастыре — теперь уже в качестве наставников. Посчитали юноши, что рано им быть затворниками, да и покинули стены монастыря Святого Андиса.
Вышли за околицу, оглядели друг друга — одинаковые хитоны да мешки с нехитрым провиантом. Договорились, что один пойдет куда глаза глядят, а другой — в противуположную сторону. Так и сделали. Поначалу трудно было им привыкнуть, что рядом нет руки верной, не слышно голоса знакомого, не чувствуется дыхания жизнелюбивого. Но вскоре стали им попадаться люди простые — кто шел в город на ярмарку, кто искал убежавшего осла, а кто и подбивал юношей подаваться в леса — в благородные разбойники.
Менестрель — а тогда он им еще не был, хоть и научился в монастыре играть на лютне - вскоре набрел на толпу нарядных людей, которые размахивали руками и громко спорили. Он приблизился к ним и прислушался. Оказалось, в замке был объявлен поэтический турнир, и они выбирали тех, кто будет участвовать в нем. Менестрель потянул за рукав близстоящего парня в бархатных штанах и широкополой шляпе. Тот оглянулся и дернул рукой, думая, что зацепился за что-нибудь. Но вместо ветки или сучка увидел юное, неискушенное лицо, на котором сияли большие голубые глаза.
