Выжить проще, чем добраться, удержать и удержаться.

Нити инея искрятся на окошке серебром, а другая нить, меж пальцев, так и норовит

сорваться, закружиться в странном танце, и повиснуть узелком.

Руки бережно снимают и спокойно разбирают, тот, кто свыше, точно знает, где кому отпущен срок. Как снежинки тает время. Нить внатяг, сцепить без клея. В бездну выбросить сомненья, что… остался эпилог.

 

— Он дойдет своей дорогой, остается лишь немного. Ночь темна, луна высоко. Снег под звездами блестит. Он дойдет…

 

И голос нервно… Нить струится. Жест неверный… Лучше переждать, наверно, потому что… все дрожит.

 

— Отпускай.

 

Она не слышит. Только наклонилась ниже. Нить скользит — он должен выжить.

В бездну, выбросить-забыть!

 

— Отпускай.

 

Нож в половицу. Не возможно отступиться.

 

— Не смотри вот так, сестрица!

 

Пальцы закрепляют нить.

 

— Я сама все понимаю, что судьба идет такая. Я на голову дурная, но не веришь, он — дошел. Там помогут, обогреют. Я потом порвать сумею. Только будет чуть теплее. Чтобы снова хорошо? Скоро узел повторится… Знаешь, мне давно не спиться. Может иней так искриться, что порою, свет до слез. Я смогу. Я точно знаю. Не сердись, моя родная, что мешаю да болтаю. Это глупость. Не всерьез.

 

В скорбных складках — тень улыбки. Как туман по утру, зыбкой. Каждый совершал ошибки, пропуская и забыв.

Вместо глаз — в провалах морок. Век людской не слишком долог. Тьма опустит вечный полог. В шрамах скроется нарыв: отпечаток, рваным следом. Все, что было, канет в лету. И опять искать ответы неприкаянной души.

Стынут окна, замерзая. Нити лезвие срезает… Просто жизнь идет такая.

 

— Ты… держи и не спеши.

 

Льет закатный свет на окна. Пряжа отчего-то мокнет. Дальше — все пойдет свободно, из секунд сплетая год.

 

— Вижу, сложится иначе. Уцелеет смелый мальчик. Конь падет… Эй, ты не плачешь?

 

— Что ты! Просто… тает лед.