Комментарии к личной эпитафии

Кладбищенская тихая аллея.

Густая кровь толчками бьёт в висок.

В тени - серея, на свету - белея,

Хрустит распухший на жаре песок.

В лицо гудят назойливые мухи.

Какого чёрта я сюда забрёл?!

Косятся озабоченно старухи

И трут пустую тару о подол.

Ограды. Где богаче, где со скидкой.

Скамьи. Венки. Конфеты и бурьян.

А эта - с перекошенной калиткой.

На этой - перевёрнутый стакан.

А вот... Едва не выскочил под ноги

Трухлявый столбик. Я убавил прыть.

И, грешен, всуе вырвалась о боге

(Что именно – не стоит говорить).

Я не хотел стоять, как он, безликим:

Обоим было нечего сказать.

Но высветили солнечные блики

Неясный номер - 245...

Я никогда не помышлял о мести,

Чужой позор досаднее вдвойне.

О подвигах, о доблести, о чести –

Стыжусь, поскольку не был на войне.

Вопрос о смерти я держу в прицеле,

Расставив по периметру посты:

Усталый дух в почти здоровом теле

Тревожат разнотипные кресты.

Судьбе пеняя в разных ипостасях,

Мы все в кредит у случая берём.

Когда-нибудь слегка поддатый Вася

Вдруг набредёт на мой последний дом.

И прохрипит: «Написано чевой-то!

Не лезь, Петро, охота прочитать…-

"Здесь погребён

тогда-то

И.Такой-то,

А так же номер 245».