Лолите
Тоненькое, мальчишье тельце,
Пальцы хрупкостью сломаны,
Согнуты полумесяцем,
Дрожью греховной скованы.
Катится вниз несчастное
Детство, в плену потеряно.
Кто обещал счастливое –
Телом владел намерено.
Быстро пришло понимание
В голову детско-наивную,
Что означает вставание,
Что означает силою.
Встала картина унылая,
Крыша вспорхнула крыльями,
Даже веревка милая,
Жизнь ее опостылая.
И разломилось на «после него» -
Детство исчезло далекое,
Только смазливое порно-кино.
Похотью однобокое.
Сколько бежать, от себя не сбежишь,
Мысли догонят и палками
Будут хлестать не щадя по щеке
Мерзостью неприятною.
Кто-то сказал: «Виновата сама,
Нечего спать неумелою,
И продавать детский стан задарма
Гумберту-Гумберту зрелому».
Только сидит как в тюрьме у окна,
Тельце нимфеточно-белое,
Глазки горят словно два уголька,
Местью, как сном загорелые.
Пальцы хрупкостью сломаны,
Согнуты полумесяцем,
Дрожью греховной скованы.
Катится вниз несчастное
Детство, в плену потеряно.
Кто обещал счастливое –
Телом владел намерено.
Быстро пришло понимание
В голову детско-наивную,
Что означает вставание,
Что означает силою.
Встала картина унылая,
Крыша вспорхнула крыльями,
Даже веревка милая,
Жизнь ее опостылая.
И разломилось на «после него» -
Детство исчезло далекое,
Только смазливое порно-кино.
Похотью однобокое.
Сколько бежать, от себя не сбежишь,
Мысли догонят и палками
Будут хлестать не щадя по щеке
Мерзостью неприятною.
Кто-то сказал: «Виновата сама,
Нечего спать неумелою,
И продавать детский стан задарма
Гумберту-Гумберту зрелому».
Только сидит как в тюрьме у окна,
Тельце нимфеточно-белое,
Глазки горят словно два уголька,
Местью, как сном загорелые.