ТАРАГАРЩИНА. Часть 24

* * * *

 

 

...А есть самомнения что-то глупей?

Стань я популярным творцом эпопей,

В деталях вокзалы б тотчас описал,

Ведь слепок России - российский вокзал.

 

 

И здесь, как на узеньком диске CD

Записаны все мы. Ну, сам посуди:

Вложи диск в компьютер, и все напоказ -

От легкого насморка до метастаз.

 

 

Фрагменты болезни покажет дисплей,

Ты эти осколки в мозаику склей.

Фрагменты разрозненны, спутаны, но

Все вместе являют собой полотно.

 

 

А, может быть, зеркало. Каждый в нем сам

Себя узнает в глубине амальгам.

 

 

 

Вон чинный профессор, вон табор цыган,

Вон бомж, бизнесмен, привокзальный жиган...

А вот разминают дубин каучук

Менты на хребтах беспросветных пьянчуг.

 

 

Челночницу видишь и шмоток с ней куль?

Бегут дезертиры, за ними патруль.

Торговцев и сыщиков в штатском - как мух,

Хватает зевак, попрошаек и шлюх.

 

 

Конвой пересыльных, мотающих срок,

Спецзал для скопивших подкожный жирок.

Стандартный наборец триумфов и драм,

Намешано всякого: слава и срам.

 

 

Компьютер устало уже зависал -

Безмерно понятие РУССКИЙ ВОКЗАЛ.

 

 

-----------------------------------------------------------

 

 

 

В той каше вокзальной средь множества пар

Легко затерялся с Оксаной Джабар.

Прошли незаметно для телеглазка:

Простые курортники, их - как песка.

 

 

Джабар (есть у имени новая грань)

С подругою следовал снова в Тамань,

Имея солидный рублевый припас,

В который уж раз выручать свой КамАЗ.

 

 

Скупать заодно бабизинин секс-шоп

(Опять их судьба сводит точно лоб в лоб).

Пора выполнять тот повстанческий план,

Чтоб бдительность смог потерять партизан.

 

 

Наполнить интимом стальную ладью,

Заправить ее, и исчезнуть. Адью!

 

 

 

Часа два крепился Джабар. А потом

Свободу решил окропить коньяком,

За ним амаретто и пиво вдогон...

Короче, стоял на ушах весь вагон.

 

 

Хоть пить не велит мусульманский Коран,

Джабар откупил весь вагон-ресторан,

Бутылки швырял, даже дергал стоп-кран

И вел как скотина, точней - как баран.

 

 

И так он буянил, и так он гудел,

Что был переправлен в линейный отдел.

А с ним и остатки аванса в рублях,

Оксана при нем - вся в слезах и соплях.

 

 

Нет, можно нам верить, давая нам шанс,

Не стоит до срока платить лишь аванс.

 

 

 

Кому не знаком тот жестокий сушняк,

Причина которому - с пивом коньяк

(Особенно, если коньяк - самопал)...

Такой на Джабара с утра и напал.

 

 

Один глаз открыл: комнатенка без благ,

Решил: КПЗ или просто трезвак.

Имея отсидок внушительный стаж,

Знал смысл нахожденья у шконок параш.

 

 

Что долго искать, смысл довольно простой:

Наверное, кум взял опять на постой.

Хоть ты укрутись, хоть увейся, как глист,

Получишь по полной, раз рецидивист!

 

 

У нас коль не кАтаньем - значит мытьем:

Нам дай человека - статейку найдем.

 

 

 

Ему б для порядка и алиби для

Подумать, как будет лепить горбыля.

Но мозг безнадежно с похмелья размяк,

Во всем виноват самодельный коньяк.

 

 

А, может быть - общероссийский порок

Под рюмочный звон коротанья дорог?

Но, как бы то ни было, вывод сверхпрост:

Все планы Захара - кобыле под хвост.

 

 

Нашьют сто статей - не ленись, только шей! -

И денег не видеть, как личных ушей,

Оксанка, гуд бай! И семейство прощай,

Готовь передачки: махорку да чай.

 

 

Плюс бабки. Сгодятся они для буры,

Но так, чтоб об этом не знали вохры.

 

 

 

Нет хуже, когда ты не трезв и не пьян...

“Тебя к капитану, вагонный буян,” -

И в камеру шумно ввалился десант:

Старлей, старшина и дежурный сержант.

 

 

А сопроводили - исчезли все враз.

С Джабаром беседовал с глазу на глаз

Начальник отдела, седой капитан.

Был добр. Предложил самогона стакан:

 

 

“Чтоб легче с тобой прибавлять и делить.

Да ты говори, если снова налить.

Что будем считать?” - калькулятор достал:

“Срока - прибавлять, а делить - капитал”.

 

 

Скажу о 02 со всей строгостью рифм:

Умеют они подбирать логарифм.

 

 

 

Подробности встречи секретности гриф

Скрывает от нас. Стал Джабар говорлив

(Видать, от приема сивушных паров),

Но что утверждал - это тайны покров.

 

 

Джабар говорлив. И начальник не нем,

Включал постоянно свою ЭВМ.

Силен торговаться и великоросс -

Отдел превратился в одесский Привоз.

 

 

Покончив к обеду со всей маетой,

Покинул отдел он. Пускай и пустой,

Зато на свободе, все прочее - тлен.

Устал, словно в степень возвел многочлен.

 

 

У нас математиков просто громадь:

Умеют ДЕЛИТЬ,

ИЗВЛЕКАТЬ,

ОТНИМАТЬ...

 

 

 

Судьба - начинать постоянно с нуля,

Опять без ветрил и опять без руля...

Хотя, чтобы выкупить руль и КамАЗ,

Неприкосновенный припрятан запас.

 

 

Оксанка проделала мастерский жест.

Есть в женской конструкции несколько мест,

Блюдущихся в тайне, как наркопритон -

Туда не осмелиться влезть Пинкертон.

 

 

Слащавее тема эклера с безе -

Места нахождения женских НЗ.

Но не о частях, что скрывает лавсан

Хочу написать - о смекалке Оксан.

 

 

В любой непролазности сыщется лаз -

На черный день сделанный женский запас.

 

 

 

 

В Тамань, чтоб успеть еще до выходных,

С Оксаной рванули на перекладных.

Когда на мели, средь проселочных троп

Способен нас выручить лишь автостоп.

 

 

Сначала в прицепе тряслись по пыли,

Затем пересели в седан “Жигули”,

Потом - в грузовик с тонной порченых дынь,

Шибающих в нос, как степная полынь.

 

 

Люблю прихвастнуть, но скажу, не греша,

Что после такого километража

В Тамань с тем, осталось что от дележа

Явились все те же два полубомжа.

 

 

Голодных и грязных. Спустившихся с гор,

Чтоб Русь ввергнуть в хаос и супертеррор.

 

 

 

 

Не вызвало их появленье восторг.

“А мы вас заочно отправили в морг

И справили давеча пять панихид...” -

Был голос невестки весьма ядовит.

 

 

Косясь на Оксану, кивнула свекровь:

“Нашли документы и видели кровь.

На ваши кресты заказала портрет...

Выходит, обоих вас словно бы нет”.

 

 

Ответил Джабар: “Мне плевать, что отпет,

Пока рановато спешить на тот свет.

Вернулся - и точка, пришел - и весь сказ!

Обратно хочу выкупать свой КамАЗ.

 

 

Пойду шоферить, надоело стрелять,

Глядишь, через годик воскресну опять”.

 

 

 

А дело под ночь, и вечерять пора.

Фургон торговать порешили с утра,

Пока же на стол самогон и пирог,

Ведь гость казаку - атаман, царь и бог.

 

 

В себя приходя от минувших страстей,

Захар выпил более трех четвертей.

Оксана пила, по щекам мажа тушь,

За частый помин упокоенных душ:

 

 

Его и своей... А, напившись, во сне

Ее схоронить умоляла в стене

(Кремлевской, конечно). Ответили ей:

“А, может быть, сразу тебя в Мавзолей?”

 

 

И думал гость, пробуя белый налив:

“У баб как у курицы ум прихотлив”.

 

 

 

Четвертую четверть осилить не смог

И рухнул, оставшись без чувств и без ног.

Во сне видел шины, капот, фары, руль...

А в полночь вломился казачий патруль.

 

 

И вот на руках его тяжести пут,

А локти джабаровы скручены в жгут.

“Скажите, в чем, братцы, вина без вины?”

“Узнаешь в управе... Приказ старшины”.

 

 

Встречал атаман. На улыбки скупей.

Скрипит в полумраке ремень портупей:

“Не виделись долго, но встрече не рад,

Ведь ты, брат, оттуда, откуда возврат

 

 

Заказан любому. Ты мне не перечь...”

Добра не сулит атаманова речь.

 

 

 

 

ДЖАБАР: Быть может, в неволе я чуть отупел,

Но прежде, кажись, по-другому ты пел:

Когда на троих нам одну дав шинель,

Без боеприпасов бросал на шрапнель.

 

 

Раз из “Тетивы” вылетаешь стрелой,

То значит - из списков отряда долой?

Недаром в плену повторял мне акын:

“Цена ваших жизней - с копейкой алтын”.

 

 

И если б не старый знакомец-грузин -

Болтаться бы мне на одной из осин,

А может, лежать за рекою у скал...

Признайся, ведь ты даже нас не искал.

 

 

И будь так любезен - браслеты сними,

Мне нужно успеть за машиной к семи.

 

 

 

АТАМАН: С машиной, братишка, пока погоди,

Куда торопиться, вся ночь впереди.

Вот, ты говоришь, на гражданской войне

Солдатская жизнь не особо в цене.

 

 

А мир заключат - вовсе мы не нужны,

На нас даже этой не будет цены.

Тогда наша ставка - скажу, если хошь -

Не рупь, не алтын... В лучшем случае, грош.

 

 

Такой вот у нас получился гарнир:

Не очень нам выгоден с черными мир.

А чтобы удар нанести по горам,

Не здесь вы нужны, а для повода - ТАМ.

 

 

Сбежать поспешили, хоть трюк и не плох,

Но спешка нужна, чтоб вылавливать блох.

 

 

 

 

ДЖАБАР: Я б похохотал, да слова не смешны...

Послушать тебя - то, выходит, должны

Сидеть мы в плену вплоть до нужной поры?

Все, батя, я вышел из вашей игры.

 

 

Ты с опытом. Я тоже не новичок.

Ты платишь, а я об отряде молчок.

К тому ж погаси по довольствию долг,

Тогда из беседы получится толк.

 

 

Смотри, в трудовую не вписывай стаж...

А если серьезно, то за патронташ

И за автомат вычитай по семь шкур,

И полный расчет. И всеобщий ажур!

 

 

Ты нас отпусти с миром, старых коняг,

А в горы пусть лезет дурной молодняк.

 

 

 

 

АТАМАН: Порядок такой: взад не крутят кино,

У нас в “Тетиве” так не заведено.

И, коли попал на сеанс с нами в зал,

Смотри до конца боевой сериал.

 

 

А денег не жди, с этим полный замин,

Все средства потратил на твой же помин

И на обелиск - строгий черный гранит.

Бухгалтер квитанции где-то хранит.

 

 

А то, что не выдашь - так это шантаж,

Мне нервы, пожалуйста, не будоражь.

Испытано: кто меня к стенке припрет,

Выносят того сапогами вперед.

 

 

Не спорю, был другом ты мне. Но зато

Сейчас ты фантом, приведенье, НИКТО!

 

 

 

 

ДЖАБАР: Наверное, что-то с моей головой,

Впервые жалею, что вышел живой.

А, может, чтоб груз с атамановых плеч -

Мне лучше пойти, под свой памятник лечь?

 

 

Я стал после плена тупее полен!

Вернуться, проситься опять, что ли, в плен?

На хлебе с водицей сидеть, выжидать,

Когда меня явятся освобождать?

 

 

Раз ты мой хозяин, а я твой холоп...

Иль все разрешит пуля в собственный лоб?

А лучше - проблему ты сам разреши:

Всего один выстрел... Как быть, подскажи!

 

 

Я жив или мертв? Под фуражкой туман,

Советуй как быть, господин атаман.

 

 

 

 

АТАМАН: Напрасно ты так - про панов и про слуг,

Я помню весь лист твоих прежних заслуг.

Заданье мое - уважения жест,

Наградою - жизнь и серебряный крест.

 

 

В Кремле восседает немало зараз,

Которых страшит и пугает Кавказ.

Они, подарив черным множество фор,

Бесславный хотят подмахнуть договор.

 

 

Причину придумать спешит аппарат:

Войну не приемлет, мол, электорат.

Знать, к выборам дух боевой поослаб,

О мире твердит непрерывно Прораб.

 

 

Вчера еще плоть человеческих стад

Гнал без сожаленья под “Шилки” и “Град”.

И вот тебе на - стал святее всех пап!

...Короче, мишень твоя - старый Прораб.

 

Идет по России предвыборный звон,

Как раз для пальбы идеальнейший фон.

 

 

------------------------------------------------------

 

 

Подумал же так атаман: “Хоть на треть

Пусть выполнит все. Ему б стрельнуть успеть...

Черняв, темноглаз - подходящий нам, ведь

Должны мы тот выстрел на черных спереть”.

 

 

 

* * * *

 

 

Но чу! Возмущенные выкрики масс:

“Да будет когда-то окончен рассказ?

В недобрый, видать, для читателя час

Понес щелкопера крылатый Пегас

 

 

Вдоль фактов, событий, проселков и трасс.

Небось, выполняется чей-то заказ!”

...Читатель, помилуй, да я хоть сейчас,

Давно подыстратил словарный запас,

 

 

На сотой странице иссяк мой экстаз,

Тем более, в рифмах и строфах не ас.

Но только поэма - бездонный матрас:

Как ни набивай его - мало все. Да-с!

 

 

Пока интерес насовсем не погас,

Посмотрим - что есть ИНОСТРАНЕЦ для нас:

 

 

 

Хорват, мексиканец, сириец, грек... Он

Для нас меценат или тайный шпион.

Различия зыбки, скользки как налим -

Один от другого с трудом отделим.

 

 

Но мы затвердили, что к нам интерес

Имеет у них меркантильный замес.

Хотя, о себе знаем все наперед -

Не прочь поживиться за импортный счет:

 

 

Посылку принять или груз second hand,

Купить в полцены устаревший патент.

И съездить хотим за границы страны

За счет приглашающей нас стороны.

 

 

Нас много - кому зарубежный карман

Навроде небесных диковинных манн.

 

 

 

Практичны они, но наивны, аж жуть,

Престиж на Руси - иностранца “обуть”:

Копейку на доллар сменять, баш на баш -

Вот это вот высший для нас пилотаж.

 

 

Когда сэр тобою надежно “обут”,

В народе смекалкою это зовут,

Раз, взяв предоплату, мы сунули гниль -

Пусть знает, что наши не из простофиль!

 

 

Не лаптем, а ложкой хлебаем мы щи,

Коронкам, сэр, лучше не скрежещи,

К таким обращеньям народ не привык.

Маневр недурен, а ответ - просто шик.

 

 

Реакция гостя довольно странна,

Вот жмот! Ведь добра у него до хрена.

 

 

 

 

Но это, бесспорно, рабочий момент.

Отвешу своим землякам комплимент,

Ведь по хлебосольным приемам они

Считаются в мире такие одни:

 

 

Нам гости не в радость без саун и бань,

Без волчьей охоты в рассветную рань,

Без хлеба-и-соли, грудастых дивчин,

Без тостов: “За дружбу! За мир! За почин!..”

 

 

Все это кричим (чтоб понять гость сумел)

На ухо ему воплем в сто децибел,

Словарный запас подменяя другим:

То силою связок, то матом благим.

 

 

Язык эсперанто введен век назад,

А раньше роль эту играл русский мат.

 

 

 

Кто так сотворил или выдумал так:

Всегда на Руси иноземец - чужак.

Но чуть подожмет - сразу вспомним о нем,

И в смутное время покняжить зовем.

 

 

Как цепь миновала ненастных годин,

Готов чужестранцам набор гильотин.

Добро, честь и жизни спешим отнимать:

“Хорош иноверцам поганить Русь-мать!”

 

 

Не в том ли причина, что наша ладья

Болтается, от берегов отойдя?

На Запад косясь, от Востока дрожа,

Идет между ними, как в поле межа?

 

 

Кто знает: а, может быть, путь и не плох -

Мы вечно на стыке культур и эпох.

 

 

(продолжение следует)