Гл. 5. ПЛАСТМАССОВАЯ ПРЯЖКА
На рассвете город переполошил Майкл Вудворт, владелец бара. По его бессвязным объяснениям получалось, что надо всем скопом и как можно раньше выходить в море на поиски городского чудака - Грегори Смита. Со слов Майкла, этот самый Грегори ночью неожиданно влетел в бар, принялся что-то там бубнить, совать в руки какой-то конверт, выпивки не заказал, а неожиданно смолкнув на полуслове, глянул на часы и убежал, хлопнув дверью. Зато потом вон как всё обернулось. Одним словом непутевый парень!
Вот его папаша… тот – другое дело. Рыбоконсервный завод на острове – чей он был? Папашин! Стоит, бывало старший Смит за своей конторкой, подбородок поднят - вылитый римский император. Сам лысый, глаза круглые, вроде как стеклянные… Зато хватка была у папаши Смита мертвая – весь остров подмял под себя; как щупальцами оплёл - не продохнуть. Недаром прозвали «Осьминогом».
Десять лет, как «почил в бозе» старый Смит. На первых порах после похорон затаились рыбаки: как-то покажет себя Осьминогов отпрыск Грегори? И показал, да только не так, как ожидали. Завод продал местной артели за сущий пустяк. Раньше эту артель, Осьминог совсем задавил, а тут сразу вспомнили рыбаки, что они не каждый сам по себе, а заведена у них артель и даже есть у них председатель – рыжий Алан Пэк. В общем, по мелочи, по шиллингу насобирали нужную сумму.
Распростился Грегори с папашиным бизнесом и давай чудить. Устроил в сарае мастерскую, навёз туда листового дюраля, стального прута, газовых баллонов и заперся на замок. Раза два в год ворота мастерской распахивались и из них выкатывалось на специальной тачке очередное произведение Грегори Смита – катер не катер, гидроплан не гидроплан, - в общем, плавающая этажерка. Надо отдать должное, скорость у этих этажерок была самая что ни наесть авиационная, а по маневренности они не уступали иному скутеру. Но уж больно страшны на вид и рассчитаны на экипаж из одного рулевого – самого Грегори.
Свои этажерки Грегори обычно испытывал в опаснейших для плавания местах: на быстротоках между островами, среди прибрежных скал на пике прилива. Случалось, отвалит от причала в самый шторм, - народ на пристани даже перекрестится: пропадет дурень, помоги ему Дева Мария. Но что бы вы думали: назавтра с утра опять доносится стукотня из Грегоровской мастерской, значит, не утоп, но по слухам, опять недоволен последним своим изобретением.
Вот и этой ночью. Зашел Грегори Смит к Майклу. Протягивает конверт: «Вскрыть после пяти утра! Первый рыбак заглянет в бар, тогда и вскрыть». Сами посудите, серьёзный ли это разговор? Какой-то конверт… предостережение… «Не раньше пяти утра…» Да ты объясни толком, на словах, а не на бумаге... И сразу, а не после скольких-то там часов утра или вечера. А Грегори, вот чудик: хлоп дверью - и нет его.
Остался Майкл со своими бутылками. Взял конверт, посмотрел на просвет – ничего не разберёшь. С досады плюнул: «Ну и черт с ним, подождем до утра».
Едва забрезжило, глухо брякнул колокольчик над входной дверью: это рыжий Алан Пэк заявился и капроновая снасть на тунца у него под мышкой. Майклу не до клиента - хвать конверт, чирк ножом: так и есть, новая причуда Смита-младшего. Приспичило, видишь ты, Грегори прославиться, вздумал на своей этажерке проскочить в Чертову бухту. Так и пишет: «… ровно в 8.00 подам из бухты сигнал – красная ракета, потом ещё четыре ракеты, по одной через четверть часа. Мне ответить каким угодно цветом. Из бухты выберусь сам. Ждать не надо. Не подам сигнала до 9.15 – конец игре, возвращайтесь и не ищите. Грегори Смит.»
Вот какой номер отмочил наш местный изобретатель. Уж придумал бы что-нибудь попроще. Ведь это же не бухта - это адское колесо! Идеальное местечко для самоубийц!
Между Кайманом и соседним островом раз в сутки оживало приливное течение со стороны океана. За Чертовой бухтой в море вдавался скалистый мыс, и течение резко поворачивало на юг, образуя водоворот. Сейнеры крутило на 180 градусов! А что уж говорить о рыбачьих лодках.
Возможен ли проход в бухту, нет ли – с моря не разберёшь: кругом скалы, подводные гряды, обломки лодок и разная корабельная мелочь на выступах прибрежных откосов. В общем, проклятое место.
Грегори, конечно, не первый решился на эту авантюру. И до него находились удалые головушки.
Однажды вельбот с двенадцатью гребцами и рулевым на пике прилива пробился-таки за внешнюю линию скал, но там и сгинул. Выплыл один рулевой, да и тот тронулся в уме. По его словам, в проходе вельбот рухнул в какую-то бездну. А что было дальше – не помнит… Очнулся бедолага уже в море, в обнимку с привальным брусом. Руки его до того закостенели, что оказавшиеся рядом рыбаки, втащив его к себе на борт, не могли расцепить сведённые пальцы и буквально выпилили бедолагу из прочнейшего бруса. Так с куском бруса его и привезли на берег…
В последние годы косяки скумбрии и тунца держались все дальше от острова. Рыбацкая жизнь стала трудной и о подвигах среди скал и водоворотов никто больше не помышлял. Разве что непутевый Грегори Смит…
Прочитали Грегоревское послание Майкл с Аланом, переглянулись, но раздумывать было некогда: надо поднимать народ. Через час на берегу собиралось почти всё мужское население острова. Ждут восьми часов, для виду поругивают Грегори, а сами хочется верить в то, что проскочит Грегори в бухту и, главное, обратно. Как-никак, а свой человек, Каймановский! Не плохо бы утереть нос кое-кому с соседних островов.
В полвосьмого уже целая флотилия рассыпалась вдоль дуги водоворота. Опять ждут. Восемь часов – никакой ракеты. Девять - ничего. И вдруг из-за дальней скалы показывается Грегорева этажерка. Моторов, конечно, не слышно: далеко, да и водоворот уже набрал полную силу – ворчит и пенится.
Приближается этажерка. Идет как-то неуверенно, рыскает. Скатилась к краю водоворота, как с чертова колеса. А где же Грегори? Пусто у штурвала, и привязной ремень болтается с обломком пластмассовой пряжки: не выдержала, стало быть! Катер уцелел, даже не черпанул воды, а такая пустяковина – пряжка! – всё испортила. Остальное яснее ясного: Грегори выбросило за борт, а уж в таком-то месте и в самый пик прилива - это хуже некуда, верная смерть…
Сейнеры - (англ. seiner, от (purse) seine — (кошельковый) невод) — рыбопромышленное судно для лова рыбы кошельковым неводом, который также может называться сейной. Сейнер, обычно, однопалубное судно с надстройкой, смещенной к носовой части.
Три дня рыскали каймановские рыбаки возле Чертовой бухты. О рыбе никто и не вспоминал, даже завод остановился. На четвертый день кто-то заметил подозрительное скопление акул на ближайшей отмели. Что увидели рыбаки, подплыв поближе - лучше не вспоминать, но дрались акулы из-за лохмотьев того, что когда-то звалось Грегори Смитом...
С кладбища Ник возвращался вместе с аптекарем. Отец куда-то исчез и теперь, наверняка, притащится за полночь, держась за стенки. Для него поминки ли, праздник ли – финал один и тот же.
Как-то пасмурно у Ника на душе. Вот похоронили Грегори, вот разошлись все по домам. Потом опять поставят сети, задымит заводишко, и, - ни плавающих этажерок, ни постукивания в Смитовой мастерской. Тихо в городе, только собаки временами взлаивают и подвывают.
- Не куксись, Ник, - тронул его за плечо старый голландец, - Грегори не вернёшь. Лучше подумай вот о чём: сам, небось, не раз слыхал, мол, младший Смит отцовского состояния не сохранил и себя не уберег… То есть – простак... А простак ли!? Жил как хотел. На строительство катеров ему хватало, а другого ему и не нужно было. Да и своего он добился: не злополучная бы эта пряжка, может быть и прошел бы в бухту... И ещё заметь, как его теперь будут поминать: «Грегори-изобретатель», «Грегори-этажерочник», на худой конец - «Грегори-чудак». А раньше кем он был – непутевым Осминоговым сынком и только. Есть разница? Кстати, приглядись, Ник, повнимательней к его катерам, если пустят в мастерскую. По-моему, есть что перенять…
Голландец замолчал, но чувствовалось, что сказал он не всё, а, может, не сказал главного, и, когда подходили к углу, на котором надо было прощаться, аптекарь легонько придержал Ника за рукав:
- Ни за то он, Грегори, герой, что рисковал. Кто из наших рыбаков не рискует, только это риск привычный – погнаться за крупным косяком, а уже заштормило; не обрезать снасть, когда видишь, чересчур велика рыбина и будет она тебя таскать, пока кто-нибудь из вас двоих не загнется. Здесь все понятно: так было, так будет в рыбацком деле. Тут и азарт и заработок! Но Чертова бухта – дело другое! И ещё: как до Грегори бросались в эту прорву? Обычно на спор, с бухты-барахты: ты, мол, дрейфишь, а я туда пробьюсь. Сегодня же! Вот прямо сейчас!.. У Грегори все не так. Пять лет готовился, и, заметь, о Чертовой бухте никому не слова. Значит, имел человек цель. Не разменивался на разглагольствования о будущих победах. А риск… Конечно, рисковал… Но, видишь ли, если слишком много думать об опасностях, то надежнее всего лечь, где стоишь и не подыматься. Тут уж полная гарантия, что с тобой ничего плохого не случится. А точек опоры сколько! И локти, и колени, и брюхо… Да и падать некуда – ниже не бывает… Но только и будешь всю жизнь прозябать: ни целей, ни побед, ни пользы от тебя никому… Не подумай только, Ник, что я тебя подталкиваю на какие-нибудь безрассудства. Наоборот, помни про эту проклятую пластмассовую пряжку… Ну, беги, беги, разболтался я. Самому совестно.
Вельбот (от англ. whaleboat, буквально «китовая лодка») — быстроходная, относительно узкая, 4-8 вёсельная шлюпка с острыми образованиями носа и кормы. Гребцы располагаются по одному на банке, весла на правый и левый борт через одно.
