Яичница по-флотски получилась на славу. Ник никогда бы не поверил, что за один присест можно съесть такую уйму еды. Но они съели – и даже лепёшкой соскребли остатки яиц со дна и стенок огромной камбузной сковороды. После такого ужина кофе показался ещё лучше и ароматней. Потом Ник помог дядюшке Гердту помыть посуду и только после того, как последнее блюдце было протерто и поставлено на полку, старый голландец продолжил свой рассказ:

 

- После переезда у меня оставались кое-какие деньги, и я купил вот эти комнаты. Тогда здесь, если помнишь, был склад мелкого корабельного инвентаря. Владелец (потом он сразу же уехал с острова) сказал мне, что нашёл помещение поближе к пристани, запросил с меня не слишком дорого, но больше, чем я мог заплатить. Пришлось признаться в этом, и он как-то сразу согласился на мою цену.

 

Тогда я ещё надеялся вернуться к морскому промыслу. Можно было, например, заняться рыбной ловлей. Поэтому-то мне и понадобилось помещение попросторнее – для хранения сетей и всего необходимого инвентаря. Но надежды мои не сбылись. Денег уже не оставалось, а лодкой я так и не обзавелся. Какой уж тут морской промысел! Пришлось нам с Тилем целыми днями бродить с сеткой по мелководью.

 

Нам везло, скоро часть улова мы с Тилем уже продавали здесь же у причала. Сеть у нас была плохонькая и попадалась большей частью мелочь, но как продавцы мы имели перед настоящими рыбаками то преимущество, что были всегда рядом, в то время как те возвращались только к ночи. Некрупную рыбу дорого продавать не станешь. Вот почему женщины с охотой покупали у нас и макрель, и сардин.

 

На острове просто диву давались, как это мы, старый да малый, так удачно рыбачим без лодки и приличных снастей. Да я и сам часто не верил собственным глазам, вытаскивая на берег набитую рыбой сеть. А ещё нас с Тилем радовали черепахи. Едва мы забредали в воду, как в стороне из волн показывалась круглая черепашья голова.

 

«А не кажется ли тебе, папа, что она приплыла с нашего острова и здоровается с нами?» - спрашивал меня Тиль.

 

«Ты прав, мой мальчик, - обычно отвечал я ему и легонько посвистывал черепахе. – Ты, конечно, прав: эта черепаха проплыла двадцать тысяч миль, чтобы поздороваться с тобой».

 

Дядюшка Гердт улыбнулся, покрутил головой, но словно спохватился, и улыбка стаяла с его лица.

- Шутки шутками, а всё же я был рад этим черепахам и не только потому, что они напоминали мне родину: стоило им только появиться, как рыба буквально лезла в нашу сеть. В этом, вообще-то нет ничего удивительного: луты и каретты обычно держатся вблизи косяков рыбы. Но Тилю хотелось верить, что черепахи появляются неспроста и помогают нам рыбачить. И я не разубеждал его, ведь он рос без матери и так далеко от родных мест.

 

Позднее обнаружилось, что при продаже склада меня крепко надули. Из-за сырости здесь ничего нельзя было хранить, и об этом знали все в городе, кроме меня – чужака. На каменном полу в самой середине помещения всегда стояла лужа. Я заметил её ещё при покупке, но принял тогда за следы недавней мокрой уборки. Знаешь, Ник, в жизни бедняков и безработных есть один плюс – уйма свободного времени: никому они не нужны, никто их не ждёт, некуда им спешить. Чего-чего, а времени у меня было хоть отбавляй, и стал я разбирать каменный пол, проверяя, откуда берётся вода и нельзя ли её отвести.

 

Через несколько дней обнаружилось, что в этом месте на поверхность выходит что-то вроде родника. Однажды, после долгой и тяжелой работы в сыром раскопе, я выбрался усталый и голодный, голова сильно болела, ну прямо раскалывалась. Пошел умываться и вдруг обнаруживаю возле локтя двух ещё не присосавшихся как следует пиявок. «Откуда они взялись в родниковой воде? Вот уж задачка так задачка!» Но голова прямо-таки раскалывалась от боли, и меня словно кто надоумил поставить пиявок на висок. Что за чудеса?! Через несколько минут боли как не бывало. На следующий день пиявок в яме даже прибавилось. Я вспомнил о нашем соседе - нотариусе Вейнере. Он ведь давно страдает полнокровием – ему-то пиявки точно нужны. В тот же вечер Тиль отнес соседу всех выловленных из лужи в раскопе пиявок – куда-то же надо было их девать, а так получилось и с пользой, и по-соседски. Назавтра нотариус чуть свет прибежал ко мне с восторгами и благодарностями – его постоянные головные боли как рукой сняло. Но поверь, в этот миг мне было не до него: с недоумением, почти со страхом я стоял над раскопом и смотрел, как со дна всплывает, кто бы ты подумал, маленькая болотная черепаха! Черепаха пропала так же внезапно, как и появилась, а пиявок в раскопе стало видимо-невидимо. Пиявки – ещё куда ни шло, но как в раскопе могла появиться черепаха?..

 

Воды всё прибавлялось. Пришло на ум сделать из раскопа бассейн и заняться продажей пиявок.

Через неделю слава о моих пиявках облетела город. Немного погодя о них узнали и на соседних островах. Народ повалил ко мне толпами, на рыбную ловлю уже не оставалось времени, и тогда я занял в банке денег под будущие доходы и открыл эту лавчонку или, если хочешь, аптеку. А потом ... ты, мой мальчик, сам знаешь, что случилось потом.

 

Гердт ван Хольп замолк, зачем то выколотил нераскуренную трубку и опять набил её табаком. Вот тут Ник и решился сказать аптекарю самое главное:

 

 

- Дядюшка Гердт, позвольте мне иногда спускаться в бассейн. Мне кажется…, и мальчик осёкся, не договорив.

 

- Ничего тебе не кажется, Ник, - покачал головой голландец, - ты просто надеешься, сам не зная на что. Ну, что ж, исследуй, ныряй. Только не беспокой черепаху. И ещё вот что: будь осторожен, дружок. Не хотел бы я потерять и тебя.