Туман над пропастью разума (рассказ)

Туман над пропастью разума

 

Глава 1. Часть 1

 

"Впервые, когда я здесь была, все было иначе. Воздух не был оттяжелен этими страданиями, ссорами, ненавистью и уж никак до этого не чувствовался пленящий своими длинными рукавами холод. Сад не был мертвым, в нем не было столь одичавших животных и гнилых плодов. И ветки деревьев не сжигались под солнцем, грубо обвеянные ноябрьским ветром. Только дождь, казалось, мог время от времени прибивать к земле всю царящую вокруг нечисть, заставляя ее ползать в собственной грязи…”

 

Он медленно отложил книжку. Мысли словно смешались, там был хаос. На этом записи обрывались. Его студентка не успела закончить начатый рассказ, который уже дал больше вопросов, чем ответов. Она преждевременно умерла, как оказалось потом, от редкостной болезни.

Три месяца назад она резко изменилась, но видимо не настолько, чтобы кто-то что-либо заметил. Каждый был занят своей жизнью и она не стала жаловаться кому попало. Сам еще недавно студент, Матэуш знал ее как тихую, но веселую студентку. Она училась, но не доходя до сумасшествия. Он единственный заметил резкое изменение в ее поведении - она стала более тихой, чем обычно, совсем не улыбалась, стала избегать друзей, знакомых, преподавателей, любых разговоров о себе, а в обедний перерыв сидела в одиночестве почти все время, так и не покушав. Он довольно давно наблюдал за ней, но когда все же решился на какие-либо действия, было слишком поздно - в тот же день пришло известие о ее смерти. Ему было невыносимо проводить свои обычные лекции, с каждой минутой все несносней - видеть пустое место, где еще пару дней назад сидела она, единственная к которой он чувствовал симпатию. И это был первый такой случай за его короткий срок преподавательства. Она ушла, ее нет. Матэуш мучался вопросами, словно кислота, его разъедало изнутри чувство вины, потерянности и потери… Потеряв ее, он ощущал потерянным и себя. Потерянным в этом мире.

 

Руководство университета позволило ему взять отпуск на две недели - замена ему нашлась. Первые два дня он словно был не здесь. Был дома все время, но дома его не было. Он все думал о ней и здесь, в его “персональном замке”, время словно остановилось, от этого мучения казались вечными. Так он провел первые пару дней, пока ему не пришла маленькая бандероль. Матэуш был более, чем удивлен - бандероль была от нее, отправленная в день ее смерти. Он получил черный кожаный дневник. Теперь стало ясно - она хотела, чтобы он прочел это. Она знала, что единственный, кто заметил ее состояние был он. А поэтому и не желала оставлять его измученным вопросами и чувством вины. Кроме удивления, он был также благодарен ей, даже если еще не знал, что именно прочтет в этой книжке, найдет ли нужные ответы или же наоборот, появится больше вопросов, чем вначале.

Там, она не обращалась к кому-то одному в особенности, но чаще всего говорила о “них” так и не объяснив кого имела ввиду. Там не было имен, не было даты событий, лишь число и месяц сделанных записей. Лишь ее история.

 

И вот, в тот же самый вечер, при легком свете настольной свечи, он погрузился в мир, который был там спрятан под милиграммами чернила, в аккуратно выкованных огнем словах. В мир, который создала она, открыв свою душу.

 

“...они не видели ни разу моих слез, не чувствовали мою боль. Иногда она доходила до такой степени, наивысшей, что я начинала получать кайф… И проходило примерно полчаса, как я, словно сумасшедшая, вдруг впадала в истерику, плакала, кричала криком… Внутри меня словно был океан слез, благодаря боли… Дойдя до наивысшей степени, она казалась мне в таких случаях опиумом… Когда я кайфовала, в океане царил штиль - это была иллюзия, как иллюзией недолгого блаженства являются видения от опиума… Потому, что потом наступал шторм - и океан выходил за пределы берегов… Я, словно будучи кувшином для всей этой соленой воды, чувствовала как под давлением на мне появлялись трещины… Будто на льду, будто на стекле… Одна за другой… Представьте, словно кто-то босиком танцует на льду, тонком и блестящем как стекло… Но вдруг лед пускает трещины, они появляются по цепной реакции, под давлением маленьких шагов…”

 

Глава 1. Часть 2

 

Твои глаза не видят свет, лишь тьма вокруг. Ты не слышишь ничего, но чувствуешь, что стоишь босиком на мокрой траве. Легкий холодок мгновенно проходится по всему телу.

 

И вдруг где-то вдалеке, но постепенно все ближе. Все ближе. Кто-то подбивает ритм. Чье-то пение. Их много - первая мысль. Но почему все так же темно? Свет костра вдруг поразил твои глаза. Недалеко горит. Нет, их два. Нет, три. Но тот, что посередине между двумя еще не горит. Замечаешь, что возле одного из них, на открытой поляне, стоит седой друид, с длинной бородой и в белом одеянии. С длинным посохом в руках. А напротив в кругу стоят невинные девушки, тоже в белых одеяниях, но каждая с венком на голове. Они то кружатся, то поют на неизвестном языке, неподвижно стоя на месте.

Очарован всем этим, ты не имел времени даже посмотреть на себя. Заметь, ты цел, ты жив. Так же одет в белое одеяние. Твое тело полное сил, молодое. Это не сон, даже если кажется таковым. Это не сон, не пытайся "разбудить" себя всеми известными способами. Ты правда здесь. А теперь - тише, наблюдай.

 

Девушки снова неподвижно стоят, наблюдая за чем-то. Они напевают какую-то песенку.

Присмотрись. Не видишь ли ты еще что-то? Что-то, что не видел до этого? Да. Все правильно.

Ты видишь меня. Та, которую видишь, это я. Видишь меня? Я танцую, кружусь в длинном черном платье, подняв вверх руки, словно в молитве к Матере Луне, прошу защитить меня. А она лишь грустно освещает землю, наблюдает за всем, с чистого ночного, но беззвездного неба. Узнал меня, не так ли? А теперь подходи ближе, до сих пор не веришь собственным глазам - это я, поверь. Заметив тебя, все вдруг останавливается, девушки расступаются перед тобой, формируя таким образом два ряда, по правую и по левую твои стороны. А я все так же продолжаю стоять в центре. И смотрю на тебя, неподвижно... Друид подходит к тебе. Что он говорит? Уже пора? Но ты можешь остаться наблюдать.

И это то, что и делаешь. Две девушки снимают с меня платье. Оно черное, чтобы не было видно кровь от ран. Я же повернулась к кострам, одетая уже в другое, белое платье. На небе все так же светит полная Луна, но уже в компании нескольких облаков. Я ступаю к третьему костру, еще не зажженному, но уже готовому принять свою жертву, охватить огнем, очистив ее и превратив в пепел.

 

И лишь сейчас все кажется сном - я стою на зажженном костре, мои руки связаны, скоро огонь охватит и меня. Но продолжаю улыбаться, а друид словно говорит какое-то заклинание-молитву. Вдруг небо заплакало... Тучи, темнее ночи, затмили Мать-Луну. И первые мощные молнии ударили о землю, словно все вздрогнуло. И ветер, он будто во время шторма, сошел в ума - шатает деревья рядом стоящего леса то вправо, то влево. Будто чем-то недоволен, будто зол. И ты видишь мои слезы, слышишь крик моей души, эту невиносимую боль, что разрывает сердце на мелкие части, останавливает его биение и навсегда прячет в тени смерти. Я знаю, ты чувствуешь это...

 

Огонь пытается коснуться моих ног и я начинаю чувствовать холод. Гроза разыгралась все сильнее, молнии начали ударять о землю все ближе к нам. А небо старается потушить огонь костров своими тяжелыми слезами, но, к удивлению, это не так уж легко. Этот огонь, он мистический, магический. Я все так же смотрю на тебя, глазами полными безпомощности и разочарования. В глубине своей души ты все же знаешь, что это неправильно, приносить меня в жертву богам всего лишь потому, что была помечена ими. Почему-то знаешь, что неправильно, но почему? Никто не знает.

 

Это был последний раз что я оделась в белое и чистое одеяние. В последний раз перед смертью. Они сказали, что мою душу не спасти, что злые духи уже овладели ею. И это лишь потому, что я другая? Именно поэтому мне стоит гореть в огне, очищая так собственную душу?

 

Когда ты решился все же спасти меня, было поздно. Огонь, словно ненасытный кровью зверь, пожирал меня до конца, все тело, не останавливаясь ни на миг. И когда он достиг сердца, во всей долине, укрытые легким ночным туманом леса стали сведетелями того отчаянного, последнего, полного боли, горя и несправедливости крика, который я успела издать перед смертью. Он словно туманом укрыл эту долину, прокляв ее навсегда.

 

 

Глава 1. Часть 3

 

Матэуш вздрогнул от страшного кошмара, проснувшись весь в поту. Он был весь в недоумении, но еще больше недоумения ему принесли последующие происшествия. В комнате сидела Она. На стуле, напротив его кровати. Она сидела сложив руки, с каким-то нейтральным выражением лица и была больше похожа на восковую куклу, нежели на живую, до момента пока не встала и не подошла к Матэушу. От удивления смешанного с недоумением он продолжал смотреть на нее, но медленно отложил в сторону черный дневник, читая который он уснул предыдущим вечером. Не успел и встать, как она подошла к нему близко. Ее джинсы и кофта были черного цвета, а сама она выглядела прекрасно, будто никогда и не умерала, будто совсем не устала. А ее лицо было натурально бледным. В комнате царила тишина, то ли от недоумения, то ли от страха спугнуть. Она аккуратно присела на край кровати и еще некоторое время смотрела ему в глаза. А Матэушу все казалось, что этот взгляд длился вечность. Околдован, он чувствовал как все нутро кричало ему, что это невозможно, что она лишь сон, лишь иллюзия. “Но такая красивая иллюзия, такой приятный сон” - отвечал он мысленно на возражения своего разума. Увы, после страшного кошмара такая иллюзия казалась ему сладким сном. И я совсем не подразумеваю тот кошмар, который он увидел недавно во сне, а тот, который он пережил, после ее потери. Вот тогда и началась его постоянная беззвездная ночь, пока Она вновь не вернула ему Свет, не забрала с того кошмара, где он погибал, медленно и изнутри. Именно поэтому, будь это реальность или же плоды его фантазии, ему было все равно. Недоумение незаметно превратилось в приятное удивление, которое привело к счастью. Да, он был искренне счастлив видеть ее. Пусть даже в виде иллюзии, пусть даже в последний раз. Она была там, рядом, ничто другое не имело смысла.

 

В черном дневнике, читая ее записи и как палко, как точно передавала там свои чувства, Матэуш осознал, что полюбил ее, окончательно осознал. Полюбил через ее слова, несмотря на время и расстояние, несмотря на грань жизни и смерти, что их разделяли, несмотря на то, что это были всего лишь слова. Но не для него.

 

Он почувствовал небольшой трепет страха в душе, когда она наконец начала двигаться. Чтоб не напугать его, аккуратно прилегла рядом, положив свою голову ему на грудь. Не сказав ни слова, молча. Уже одни ее движения говорили сами за себя. У нее не было никого кроме него. Слушая биение его теплого сердца, будто колыбельную, она закрыла глаза. Чувствовала, как он нежно гладил ее по голове. И лишь тогда сон медленно окутал их двоих. Это был триумф сердца и души, что плакала слезами радости и боли одновременно. Разум был отброшен, опрокинут, побежден. Его возражения и восклицания не были услышаны, ведь чувства разуму не подчиняются. А все, что происходило в тот момент, не важно было, правда ли все это или ложь, реальность или нет. Лишь сердце определяет, что является настоящим. И в тот самый момент, их сердца чувствовали, что каждый миг увиденного был настоящим.