Красная Женщина (подражание "Черному Человеку" Сергея Александровича Есенина
Друг мой, друг мой,
Я очень и очень счастлив.
Знаю, знаю причину той радости глаз!
Я давно пережил все беды, обиды, несчастья,
А сегодня влюбился... в самый последний раз.
Голова моя пустится в пляс, как младая девица.
Ей на тонкой шее моей уже не стоять!
Красная Женщина... красная, красивая женщина
Присела тихонько на угол моей кровати.
Женщина водит пальцем по мягкой постели.
И нежным голосом, как на суде адвокат
Романтику в голову больную мою стелет.
Истинно, завоеватель - не только булат!
- Слушай, мой милый, слушай, - колдует она предо мной, -
Я тебе расскажу о любви одной сладкой пары...
Этот старый мотив - мотив, как свет, старый
Почему-то завлек в себя мой глаз голубой.
- Любовь этой пары была под печатью качества.
Они отдавали друг другу всю жизнь, без истерик.
Их прошлые жизни были стерты начисто...
Да, только вот, не было в их пиджаках денег...
Ну, ничего, ведь счастье, по мнению их
Крылось лишь в ловкости обращения с жизнью.
Вот, почему несмышленым давали в дых
За их обесточенные, унылые мысли.
В грозы, в бури, в житейский мороз,
У черты над обрывом, когда тебе очень плохо,
Оставаться веселым и не рвать свой внутренний трос -
Единый поступок, достойный награды Бога...
- Красная женщина, хватит, тише
Ты же не сказки пришла рассказывать...
Что мне до жизни двух неспелых вишен,
Которых на блюде миллион самых разных?
Красная женщина смотрит на меня с обидой...
Глаза ее наливаются голубыми слезами.
Много я в жизни горького увидел,
Но слезы милой женщины горче всех сказаний...
Друг мой, друг мой...
Мне очень. и очень. плохо
Знаю! Знаю причину тоски иглистой...
Я нащупал вчера свое сердце, поросшее мохом...
А на ощупь оно, как ковер перегнивших листьев.
И действительно, между ребер стелится осень.
Не златая и пестрая, а грязная и липкая...
Я отметил - давно не хожу веселый и босый.
Я хожу в башмаках, чеканя следы безликие.
Таких следов, как у меня, тысячи!
У всех сапоги с той же подошвой и каблуком.
Растерял свой портрет, хоть и был он в граните высечен...
Я такой, каковы все они - под колпаком.
Пол-второго ночи, а мне совершенно не спится.
Я смотрю на желтую рожу Луны в язвах.
Вот опять эта женщина на кровать мою садится,
Но вся красота ее скрыта под красной повязкой.
- Слушай, давай же, слушай. - Твердит она.
Теперь уже грубо, сбросив и грим, и маску.
- Вся твоя жизнь - надбитый бокал вина...
Ты пил осторожно, смаковал, зря не растаскивая.
Ну, а сейчас, ты из бокала выпал...
Выпал, плеснув резко с жаждой в рот.
Грива Земли седая встала дыбом!
Что ж ты ведешь себя, как последний урод?
Смысл твоих похождений, скажи, кабацких?
Что, заиграла молодость в старой заднице?
Сколько еще полюбишь простых и дурацких,
Пока не поймешь жестокость любви-проказницы?
Я же пришла к тебе из благих намерений...
Я же ждала от тебя, мой милый, взаимности...
Я подавала порциями, умеренно
Мертвой душе рассказ о той - единственной!
- Я ничего не помню, ведьма, хватит
Мотать на уши мои метровые пергаменты!
Хватит играть в прятки с моей памятью!
Хватит прятать лицо за кривым орнаментом!
Солнца лучи рвут мою речь.
Восход ослепляет нещадными бликами-стрелами.
Стихла... уже не горит в животе печь.
И разом вся злость куда-то по норма осела.
Грустно мне от того, что я беспомощный.
За то, что вел себя некрасиво с женщиной.
Губы засохли единой сплошной корочкой.
Что на тебя нашло, ты, пес старый бешеный?
Пусто совсем... в тусклой комнате ни души.
Не оставила незнакомка даже эха лунного.
Ползет по мне страх, как по собаке вши.
И ноги мои то ватные, то чугунные...
В памяти с диким рокотом носятся образы.
Голова уже не млада дева, теперь - архивариус!
Сотни женщин... те же глаза, те же волосы...
Но точно такую не помню, как ни стараюсь...
И вдруг - мозг среагировал. Есть контакт!
Закоулки разума рисуют плеч очертания.
Образ воскресает
Медленно, ровно, в такт.
С глухими ударами сердца моего рваного.
Вспомнил... Лучше бы не вспоминал.
Щеки от слез размокают и опухают.
Ну вот и все. Баста, конец, финал.
Перед глазами черного рока маятник...
Тот маятник опаловый маячит с личиком врозь
Той самой женщины - милой, красивой женщины.
Мой позвоночник царапает ржавый гвоздь!
Гвоздь, что выдает во мне грешника!
Эта игла выскакивает, как чирей
На телах таких же кусков птичьего помета!
Эта игла висит всю жизнь гирей,
А от ее испарений бывает рвота...
Вот и на мне цыганской булавкой повисла...
Колет и нарывает память тревожная.
Эта любовь никогда не имела смысла...
Эта любовь - скорее, проклятие Божие.
