Просьб не слышат в Небесах
В веке прошлом, в веке древнем
Колдовали между делом.
И на смерть, и на несчастья,
На болезни и ненастья.
Черной магии искусство
Принимали как распутство,
Но, увы, глупцы слепые
Бога Темного просили
И на чаши золотые
Кровь свою нещадно лили.
Он внимал, давясь от смеха,
Голос жалкий человека.
Все молитвы были Небу,
Но несли другую веру.
Сами этого не зная,
Ад восславили из Рая.
Ум попутал дух лукавый,
Сердце злобою налито,
Храм разрушен величавый,
Дремлет Тьма в песках гранита.
Сверх того, не зная нормы,
От бездушия проворный,
У молельни на пороге
Раб земли назвался Богом.
Власть слепит безумцев жадных
И на лестницах парадных
Видит он злосчастный трон,
Где такой, как он, несчастный,
Тем же блеском ослеплён,
Просидел свой век безгласный.
И концу не быть, покуда
Сеть разврата здесь повсюду.
Сколько Небу не молитесь,
Сколько в Небо не проситесь,
Просьб не слышат в Небесах.
Люди тонут во грехах.
И минует много лет
Войн кровавых и рассвета,
Но не сжечь кровавый след
Даже строчками Завета.
Колдовали между делом.
И на смерть, и на несчастья,
На болезни и ненастья.
Черной магии искусство
Принимали как распутство,
Но, увы, глупцы слепые
Бога Темного просили
И на чаши золотые
Кровь свою нещадно лили.
Он внимал, давясь от смеха,
Голос жалкий человека.
Все молитвы были Небу,
Но несли другую веру.
Сами этого не зная,
Ад восславили из Рая.
Ум попутал дух лукавый,
Сердце злобою налито,
Храм разрушен величавый,
Дремлет Тьма в песках гранита.
Сверх того, не зная нормы,
От бездушия проворный,
У молельни на пороге
Раб земли назвался Богом.
Власть слепит безумцев жадных
И на лестницах парадных
Видит он злосчастный трон,
Где такой, как он, несчастный,
Тем же блеском ослеплён,
Просидел свой век безгласный.
И концу не быть, покуда
Сеть разврата здесь повсюду.
Сколько Небу не молитесь,
Сколько в Небо не проситесь,
Просьб не слышат в Небесах.
Люди тонут во грехах.
И минует много лет
Войн кровавых и рассвета,
Но не сжечь кровавый след
Даже строчками Завета.