Баллада о царе и холопе
17.02.2013 – 15.08.2013
I
Далече, за зелёным морем,
За горным лЕсистым хребтом,
И за бескрайним пшённым полем
Стоит средь стАницы хором.
Хором – помпезный, величавый.
Украшен мастерской рукой,
И каждой горницы покой
Увенчан гобеленом славы.
Во славу Батюшки-царя,
Всё происходит в той станИце
И как же здесь не веселиться?
Он – красно солнышко; – зоря.
И чернолживые бояре,
Всё не устанут восхвалять,
Пред крепостными его стать;
Как хвалят воду при пожаре.
Но вот беда: лихой венец
Одел небесный им творец.
Чума столь-градом овладела,
Бояре покидали тело,
А скоро и царя конец.
При том отметим, что чумою,
Хворали только в тех дворах,
Где красовался на коврах
Тот царь, с недвижимой главою.
II
И вот, пред самою кончиной,
Решил наш царь попировать
Велевши в город слуг позвать,
За скоморохом – забавлять.
У ветхой Избы, на пороге,
Скопилась тьмуща-тьма людей,
И каждый жизнию своей,
Так дорожит, молясь в тревоге.
Зловещий дьявольский указ:
Палить по Избе каждый час.
До коле трапезу царя
Кто не согреет веселя.
Холоп по имени Матвей,
Решил помочь простому люду
И каждому с явствАми блюду
Петь похвалу как соловей.
На чашу каждую вина,
Что согревает своим хмелем,
Плясать, чтоб содрогался терем,
И слаще чтоб пилось до дна.
Несметно шуток, прибауток,
Былин и даже небылиц,
Колени преклоняя ниц,
МолвИть, не замечая суток.
III
Встречай Матвея с бубенцами,
Маши натруженной рукой.
Вся челядь вышла меж делами,
Его отправить “на покой.”
А он – на тройке разудалой,
ПовОд отняв у ямщика;
Блаженною обвеян славой,
Весёл, от носа до пупка.
А у порога в знатный терем
Бояре возглашали – “Верим!
Что ты, Царь-батюшку спасёшь,
И в рай с улыбкой проведёшь”.
На знатный пир, под белы руки,
Его поспешно провели.
И сутки избавлял от скуки,
Он знатных мира, во хмели.
IV
Столы ломились, песни пелись;
Чадящих ламп пугливый свет
Не освещал ещё с тех лет,
Столь праздный затяжной обед.
Уж месяц вздыблены палаты,
А пир всё свеж, не устарел.
И только смрад гниющих тел
Хмельные, чуть глушил дебаты.
Как, хладной осенью листы
Свой срок печально отживают,
– Бояре тихо помирают,
Не давши миру красоты.
И вот: лишь царь да наш Матвей,
Одни пируют за столами.
“Вина подлей мне, не жалей!”
Матвей усталою рукою,
Разлил по кубкам питиё.
Как пригубили; бытиё
– Придало их тела покою..
V
Чума, покинула столь-град,
Крестьяне потянулись к храму,
Свечу зажечь и эпиграмму,
За дух Матвея; на свой лад..
А там – где души пред судом,
В свой час посмертный предстают.
Где, глАсят, праведник иль плут,
Там, наш Матвей стоит с царём.
Возмолвил свЕтло Гавриил:
“Решение для вас готово.
Не будет вам иного слова”
И приговор провозгласил:
“Царь – будет прусским тараканом,
А ты – поющим соловьём.
И каждый обретёт свой дом,
В дань его личности изъянам!”
I
Далече, за зелёным морем,
За горным лЕсистым хребтом,
И за бескрайним пшённым полем
Стоит средь стАницы хором.
Хором – помпезный, величавый.
Украшен мастерской рукой,
И каждой горницы покой
Увенчан гобеленом славы.
Во славу Батюшки-царя,
Всё происходит в той станИце
И как же здесь не веселиться?
Он – красно солнышко; – зоря.
И чернолживые бояре,
Всё не устанут восхвалять,
Пред крепостными его стать;
Как хвалят воду при пожаре.
Но вот беда: лихой венец
Одел небесный им творец.
Чума столь-градом овладела,
Бояре покидали тело,
А скоро и царя конец.
При том отметим, что чумою,
Хворали только в тех дворах,
Где красовался на коврах
Тот царь, с недвижимой главою.
II
И вот, пред самою кончиной,
Решил наш царь попировать
Велевши в город слуг позвать,
За скоморохом – забавлять.
У ветхой Избы, на пороге,
Скопилась тьмуща-тьма людей,
И каждый жизнию своей,
Так дорожит, молясь в тревоге.
Зловещий дьявольский указ:
Палить по Избе каждый час.
До коле трапезу царя
Кто не согреет веселя.
Холоп по имени Матвей,
Решил помочь простому люду
И каждому с явствАми блюду
Петь похвалу как соловей.
На чашу каждую вина,
Что согревает своим хмелем,
Плясать, чтоб содрогался терем,
И слаще чтоб пилось до дна.
Несметно шуток, прибауток,
Былин и даже небылиц,
Колени преклоняя ниц,
МолвИть, не замечая суток.
III
Встречай Матвея с бубенцами,
Маши натруженной рукой.
Вся челядь вышла меж делами,
Его отправить “на покой.”
А он – на тройке разудалой,
ПовОд отняв у ямщика;
Блаженною обвеян славой,
Весёл, от носа до пупка.
А у порога в знатный терем
Бояре возглашали – “Верим!
Что ты, Царь-батюшку спасёшь,
И в рай с улыбкой проведёшь”.
На знатный пир, под белы руки,
Его поспешно провели.
И сутки избавлял от скуки,
Он знатных мира, во хмели.
IV
Столы ломились, песни пелись;
Чадящих ламп пугливый свет
Не освещал ещё с тех лет,
Столь праздный затяжной обед.
Уж месяц вздыблены палаты,
А пир всё свеж, не устарел.
И только смрад гниющих тел
Хмельные, чуть глушил дебаты.
Как, хладной осенью листы
Свой срок печально отживают,
– Бояре тихо помирают,
Не давши миру красоты.
И вот: лишь царь да наш Матвей,
Одни пируют за столами.
“Вина подлей мне, не жалей!”
Матвей усталою рукою,
Разлил по кубкам питиё.
Как пригубили; бытиё
– Придало их тела покою..
V
Чума, покинула столь-град,
Крестьяне потянулись к храму,
Свечу зажечь и эпиграмму,
За дух Матвея; на свой лад..
А там – где души пред судом,
В свой час посмертный предстают.
Где, глАсят, праведник иль плут,
Там, наш Матвей стоит с царём.
Возмолвил свЕтло Гавриил:
“Решение для вас готово.
Не будет вам иного слова”
И приговор провозгласил:
“Царь – будет прусским тараканом,
А ты – поющим соловьём.
И каждый обретёт свой дом,
В дань его личности изъянам!”
