Дивизионная разведка (отрывок из повести)
Повесть "Дивизионная разведка" основана на воспоминаниях фронтовиков. Действия охватывают первую военную осень под Москвой и начало 1942 года.
Василий хмуро глядел в вагонное окно. Разговаривать ему не хотелось. Не хотелось бестолково обсуждать очевидное. Враг оказался сильнее, Советский Союз был не готов к войне. С унылым отчаянием ему хотелось лишь поскорее попасть на фронт, броситься в смертельную схватку с врагом, отомстить и погибнуть.
Капитан Кравцов краем глаза поглядывал на лейтенантика. Кадровый офицер, заместитель начальника погранотряда по боевой подготовке, опытный воспитатель, он встретил грудью врага на западной границе и выжил в мясорубке первых месяцев войны. Капитан сразу понял, какое настроение у этого мальчишки с одним кубиком в петлице и какие мысли его тяготят.
- Ты, вот что, браток, - Кравцов чуть наклонился к Василию. Глаза капитана как будто шарили по лицу юноши, ловя взгляд и пытаясь найти лазеечку в эту терзающуюся сомнениями и отчаянием душу, - не о том ты думаешь.
Седых ошарашено посмотрел на пограничника. По своей наивности и неопытности ему было и невдомек, что все его мысли и чувства написаны на лице черным по белому.
- Вот это, - капитан постучал пальцем по петлице своей гимнастерки, видневшейся из распахнутого ворота ватника, - доверие народа и наш долг перед ним. Тебе вести в бой солдат, а им идти за тобой. И они должны в тебя верить. А для этого ты должен быть умным и хладнокровным. Знаешь в чем твой долг командира Красной Армии? Не умереть со своими подчиненными в первом же бою, а бить врага, бить умело и эффективно. Умирать должен враг, и для этого нас с тобой обучали и готовили. Погибший солдат – проигравший солдат!
Глаза Кравцова горели и жгли душу.
- Да! Бывают случаи, когда остается только умереть, но это бывает редко. И к этому ты тоже должен быть готов. Но смерть твоя должна быть страшной для врагов и светлой песней для твоего народа!
- Вы, товарищ капитан, говорите как настоящий поэт, - усмехнулся Седых. На душе у него немного от близости этого сильного и опытного человека теплело.
- Поэт, - убежденно заявил Кравцов, - и композитор. С 22 июня сам, лично писал и слова и музыку. До сих пор многим икается и в Белоруссии, и на Смоленщине от моих творческих вечеров и утренников.
Имел Александр Васильевич Кравцов право на такие слова. К вечеру 22 июня фашистские танки, проутюжив гусеницами и до того в пыль перепаханные бомбами и снарядами пограничные оборонительные укрепления, вырвались на оперативный простор. Командир немецкого механизированного корпуса имел приказ в течение дня выйти на рубеж Пружаны – Коссово и, тем самым, замкнуть с севера кольцо и блокировать значительные силы русских, сосредоточенных в Брестском укрепрайоне.
Он бы и махнул рукой на одинокий разбитый артиллерийский ДОТ, который все еще продолжал стрелять. Но ДОТ имел обширный сектор обстрела, и своим губительным огнем продолжал увеличивать потери немецких подразделений, которые к концу первого дня были уже неслыханными для вермахта. Часть взводных и ротных командиров передовых частей вермахта даже ожидали приказа отойти назад за линию границы.
Остатки команды советского ДОТа, оказались отрезанными от основных сил в бетонных казематах. Всего их было восемь человек, включая и пробравшегося к бойцам капитана Кравцова и младшего политрука Лихарева.
На закате дня Кравцов, оценив наличные боевые средства и проведя вместе с Лихаревым короткое партийно-комсомольское собрание личного состава, принял для себя важное решение. Сняв со стены красный переходящий красный вымпел за успехи в боевой подготовке, он огласил боевой приказ гарнизону в своеобразной форме:
- Товарищи пограничники! Этот вымпел частичка нашего боевого знамени и флага нашей родины. Его вручили вам как лучшим воинам. Это и награда, и честь. Враг вторгся на нашу землю через границу, которую мы поклялись защищать. Пока у нас есть оружие и боеприпасы – мы будем держать оборону и сковывать силы противника. Когда у нас не будет такой возможности, а мы будем еще живы, тогда мы уничтожим укрепление. Мы добудем оружие у врага, и будем вести бои в полосе действия вражеских войск, ожидая удара Красной Армии, которая вышвырнет с нашей земли агрессора. Мы не получили приказа отступить (эти слова он больше говорил для политрука, который вел себя очень нервно), да и не могли получить, так как не имеем средств связи. Мы будем вести самостоятельные боевые действия до тех пор, пока это целесообразно.
Кравцов специально не стал пояснять, что означает это заумное слово «целесообразно», понадеявшись на его магическую силу. Он вообще старался держаться настолько уверенно. Пусть пограничники видят, что все не так плохо, пусть видят, что командир не потерял присутствия духа.
- Затем, возможно, будем пробиваться на соединение с регулярными частями Красной армии. Геройски погибать я запрещаю! – повысил Кравцов голос и обвел лица красноармейцев суровым взглядом. - Приказываю геройски сражаться, выжить и вышвырнуть эту сволочь с нашей земли!
У них было три автомата ППШ, карабины, два ручных пулемета Дегтярева и одно 45-миллиметровое орудие с разбитой панорамой прицела. Сержант, командир расчета, прошедший финскую войну, без прицела, наводя орудие через ствол, в первый же день умудрился подбить легкий танк и два бронетранспортера.
В следующую бессонную ночь гарнизон Кравцова, скрытно заняв позиции вокруг ДОТа, отбили две попытки немцев уничтожить пограничников, воспользовавшись темнотой. Утром ударила тяжелая немецкая артиллерия с закрытых позиций. В довершение около часа пикировали странные бомбардировщики с выпущенными шасси, сваливая на непокорный ДОТ свой смертоносный груз.
Но гарнизон продолжал жить и отбивать атаку за атакой. Орудие держало на почтительном расстоянии танки и бронетранспортеры с их крупнокалиберными пулеметами. Пулеметным огнем пограничники прижимали к земле и рассеивали пехоту. Метким ружейным огнем выбивали офицеров и особо ретивых гитлеровцев. Когда врагу все же удавалось слишком близко подойти к ДОТу, в дело вступали автоматы и гранаты.
К вечеру, когда маленький гарнизон потеряли еще троих убитыми, подошли немецкие самоходки. Капитан с пулеметчиком отсекали немецкую пехоту из окопа снаружи, и это их спасло. Немецкий снаряд, угодивший в амбразуру ДОТа, страшным взрывом уничтожил оставшихся защитников. Почти сразу же второй снаряд разорвался рядом с блиндажом, и перекрытие рухнуло. Кравцова с одним из бойцов чудом не придавило бревнами. Ночью они выбрались из завала, и ушли в свой первый рейд по тылам врага.
- Вот так, - сказал капитан Кравцов своему бойцу, - Те, кого мы здесь положили, уже никогда не буду топтать нашу землю. Та немецкая часть, которая здесь с нами валандалась, должна была воевать с нашими регулярными частями. И те бомбы, и снаряды, которые упали здесь, не долетели до наших городов. Вот так и будем мешать их тактике и стратегии. Как заноза в заднице!
Встретив еще двух пограничников, капитан месяц терроризировал немецкие тылы со своим маленьким отрядом. Когда он понял, что в обозримом будущем решительного и сокрушительного удара Красной армии не последует, повел группу к фронту. Теперь группа двигалась скрытно, нападали лишь на офицеров,забирали карты и документы, короче, собирала сведения. В начале августа их крепко прижали недалеко от линии фронта. Группу рассеяли, а Кравцова уже на нейтральной полосе ранили в бедро.
В госпитале его замучил допросами особист. Уж больно все смахивало на дезинформацию. Герой-пограничник с полевой сумкой битком набитой немецкими оперативными картами, личными документами офицеров немецких частей и соединений, действующих в полосе обороны армии, на нейтральной полосе с неопасным ранением в ногу.
Затем, когда сведения Кравцова подтвердились другими источниками, его оставили в покое и даже наградили. Сначала, правда, хотели дать орден, но потом поосторожничали (все-таки был в окружении) и ограничились медалью. Приняв к сведению общение с особым отделом, капитан во всех рапортах указал личные данные бойцов своей группы. Если доберутся живыми, то жизнь он им попытался облегчить существенно…
