Упорхнула муза

Упорхнула муза от поэта,

Поднялась к высоким небесам.

Надоело навевать сонеты,

Что писал поэт как будто сам.

 

Всё как будто чувствовал душою,

Всё свои талантом изложил

И любовь со славою большою

У людей по праву заслужил.

 

Утомило музу это чванство,

От неблагодарности устав,

Улетела прочь от лжи и хамства –

- Пусть сидит у чистого листа.

 

Пусть узнает лицемер тщеславный

Цену восхвалениям своим,

Выступая лично в бой неравный

С образом, что так необходим.

 

Муза закружилась в быстром вальсе,

Воздух свежий кожей ощутив:

- Знай, поэт, и больше не бахвалься,

  Ты без музы не красноречив!

 

  Век недолог славы до затменья.

  Память воздыхателей твоих

  Мглой укроет чёрное забвенье

  В стенах одиночества глухих.

 

  Не услышишь гул аплодисментов,

  Не узришь горящие глаза.

  Свист из зала станет комплиментом,

  А не страсти яркая слеза.

 

  Что ты сможешь сочинить без музы?

  Басню? Пасквиль? Анекдот? Экспромт?

  Для признанья, а не для конфуза

  Что на лист ты нанесёшь пером?

 

  Белый лист! Да, Бог с ним, на заборе,

  На стене побеленной углём,

  Не в яйце чтоб, и не в помидоре

  Грязным быть за творчество свое!

 

Муза упивалась солнца светом,

Впитывала жадно тишину.

Успокоилась: - Вернусь к поэту.

И спустилась с высоты к окну.

 

В комнате небритый, грязный, рваный,

В ворохе бумаг, в слезах чернил

На полу поэт валялся пьяный –

Ни строки поэт не сочинил.

 

Он неделю в творческом бессилии

Ставил кляксы, в клочья рвал листы

И пытался в водки изобилии

Стихотворной черпать высоты.

 

Навзничь пал, сражённый пустотою

Разума и тлеющей души.

Муза села рядом, с сиротою

Воссоединиться поспешив.

 

Голову поэта на колени

Положила ласково себе:

- Спи, Серёжа, спи мой светлый гений,

  Всё прошло, спустилась я с небес.

 

  Завтра рано утром мы с тобой начнём –

 Белая берёза под моим окном…