Старый парк
В старом троллейбусном парке осенняя тишь да октябрь
И плачет ткачиха, и пляшет презлющий пират.
А в сумке его почтальонной смешались
Мысли, вино, и слова, и он рад.
Он рад, что еще есть место, где можно плясать и мечтать,
Он рад, что сны у него невозможных цветов,
Что в мире он самый счастливый,
Забывший, сменивший значения слов
И побед, от которых нам хочется спать.
В троллейбусном парке нет больше того, что можно купить,
В нем тихий октябрь и плачет ткачиха дождем.
Ее не узнали сегодня, сказали:
«К кому вы, старушка спешите? Вас мы не ждем»,
Больше не ждем.
И вот ненасытное чучело вечно просящее пить,
В нем множество лиц и того, что можно забрать.
А в парке октябрьском тихо:
Ткачиха, пират, листопад. Что с них взять?
Они разучились ценить
И плачет ткачиха, и пляшет презлющий пират.
А в сумке его почтальонной смешались
Мысли, вино, и слова, и он рад.
Он рад, что еще есть место, где можно плясать и мечтать,
Он рад, что сны у него невозможных цветов,
Что в мире он самый счастливый,
Забывший, сменивший значения слов
И побед, от которых нам хочется спать.
В троллейбусном парке нет больше того, что можно купить,
В нем тихий октябрь и плачет ткачиха дождем.
Ее не узнали сегодня, сказали:
«К кому вы, старушка спешите? Вас мы не ждем»,
Больше не ждем.
И вот ненасытное чучело вечно просящее пить,
В нем множество лиц и того, что можно забрать.
А в парке октябрьском тихо:
Ткачиха, пират, листопад. Что с них взять?
Они разучились ценить
