в самых чужих объятиях

чтоб ещё раз 
(вероятно — в последний) запечатлеть тебя,
смеющуюся на снимке, проявленном 
моими слезами, 
мне не потребуется момент иль мгновение, 
скорее же — 
вечность изгиба
твоего 
растрепавшегося на ветру 
платья;

для подборки 
верного ракурса, 
остаётся 
пасть на колени, 
как Солнце, 
сменяющееся ночью 
твоего пламени, 
падать придётся, 
как ни странно, 
одновременно, 
дабы 
воспоминание сохранилось 
не только 
дождливой тучкой 
знойного лета 
нашего;

разлука 
подражает Бетховену, 
истинный 
крик 
твоего дыхания — 
для меня уж 
потерян, 
но след твой, 
твои очертания 
нарисованы тушью 
в парадном нашей любви крематория;

я шкафы 
отпираю сегодня 
настежь, 
в них — 
пережитки 
замерзших этой зимой систем: 
в виде скелетов — 
белых и потускневши мрачных, словно захоронения
моих 
в твоей голове дилемм;

надежда сияет, 
подобно Полярной Звезде,
которая, 
в общем-то, 
поклялась не сгорать 
до очередного 
сжатия, 
в повороте которого 
поклянусь 
своею агонией — 
что не буду воспет, 
тебя — целую, люблю, 
ты — засыпай далее 
по сценарию
в самых чужих 
объятиях!