Проклятые поэты
Мое проклятие – стихи,
Талант мой дьяволом дарован.
Плачу я рифмой за грехи,
И цепью крепкой скован.
Мое созвездие не светит,
И нету больше, красок дня.
Мне крест на спину только метит,
Его влачить обязан я.
Я человек, а не пророк,
Мои слова лишь только ветер.
Дыхание спирает на замок,
А разум мой хитер и светел.
Я не прожгу сердца людей,
Мне уготовлено иное.
Среди толпы я, бунтарей,
Имею все, мне дорогое.
И я казался бы свободней,
Но бремя адское съедает.
Оковы рук не будут вольней,
И время быстро таит.
Мы все, проклятые поэты,
Не можем вслух писать и говорить.
Но люди ждут от нас ответы,
И умоляют тщетно нас творить.
Мы молимся крылатому Гермесу,
Чтобы он принес послание от них.
Мы поднимаем звездную завесу,
Но за спиной всего лишь псих.
Проклятие живее всех живых,
Один из нас умрет когда-то.
Взамен придет толпа других,
Писавших строчки слабовато.
Посланники мы ночи черной,
За нами обожженное крыло.
Казались миру обреченней,
Когда писали грустное словцо.
Смириться нам лишь остается,
И отдаваться всей душой.
А жизнь над нами лишь смеется,
И в память холм, зеленою травой.
Талант мой дьяволом дарован.
Плачу я рифмой за грехи,
И цепью крепкой скован.
Мое созвездие не светит,
И нету больше, красок дня.
Мне крест на спину только метит,
Его влачить обязан я.
Я человек, а не пророк,
Мои слова лишь только ветер.
Дыхание спирает на замок,
А разум мой хитер и светел.
Я не прожгу сердца людей,
Мне уготовлено иное.
Среди толпы я, бунтарей,
Имею все, мне дорогое.
И я казался бы свободней,
Но бремя адское съедает.
Оковы рук не будут вольней,
И время быстро таит.
Мы все, проклятые поэты,
Не можем вслух писать и говорить.
Но люди ждут от нас ответы,
И умоляют тщетно нас творить.
Мы молимся крылатому Гермесу,
Чтобы он принес послание от них.
Мы поднимаем звездную завесу,
Но за спиной всего лишь псих.
Проклятие живее всех живых,
Один из нас умрет когда-то.
Взамен придет толпа других,
Писавших строчки слабовато.
Посланники мы ночи черной,
За нами обожженное крыло.
Казались миру обреченней,
Когда писали грустное словцо.
Смириться нам лишь остается,
И отдаваться всей душой.
А жизнь над нами лишь смеется,
И в память холм, зеленою травой.