О людях, о благородстве.
Мне снился сон...
Брожу я средь развалин, по зелёной пустыне. Давно меня никто не видел, впрочем, как и поныне. Один я скитаюсь, иду туда, куда глядят глаза. Мне нипочём ни дождь и не гроза. Сияет день, как бирюза, и слепит солнце мне глаза.
И, наконец-то, после долгих бурь, я на деревню странную набрёл. Людей там мало, где-то тысяча одна. Но все они дружны, как вечная любовь у лебедей. Там есть и воровство и лень, но это неизбежно. А в целом, всё у них прекрасно было, до одной поры. Явился к ним какой-то мор, скорее даже сам завоеватель. Он не любил, ни их, ни весь людской народ, он был кровавым, злым, но мудрым. Ему беспрекословно подчинялась вся орда. Любила, как отца родного, как будто, неземного.
И вот я на пороге дома, живёт в нём вся семья: два сына, мать, кузнец(отец) и дочь. Я положение их бедственное знал и думал чем помочь. Не спал мой дух трёх дней, ковал мой разум копья и мечи, как ясным днём, так и в ночи.
И вот то день настал, совет всех жителей застал. Пришли все люди на него, кто мог, ревел, гудел, народ. И я, с трибуны, тихим, мерным басом начал говорить: что мол, так и так, нам надо жить, детей растить, и хлеб, и урожай свой собирать, а с юга наступает рать! Я не могу молчать и не могу скрывать, они вас не пощадят, они вас всех убьют и перережут. Сошёл с ума их мудрый, грозный, воевода. Он всё сожжёт дотла, ему плевать на горькую судьбу народа.
Я слышу крики, ропот горького негодования, но что поделать я могу? Я продолжал своё повествование, все слушали, дыхание затая. И вот он миг, настала кульминация, летят слова: Вставайте люди, биться нам пора, пусть каждый, кто в руке умеет меч и щит держать, поднимается, идёт он воевать. Мужчины радостно кричали, не понимали..., они надеялись на чудо, ах, грустно мне, но времени для мук и истязаний нет. Тут слышу женский возглас,: я мужа не оставлю, я вместе с ним пойду, я вижу синеву её бездонных глаз, и радостно я слышу женский глас.
Как оказалось, народ бывалый, не раз бивалый, но сохранившийся. Все мечь держать умеют, почти что в каждом доме щит, а где-то даже арбалет. Не ожидал я, честно молвю вам.
А что я представляю сам? Я воин, смелый и бывалый, я колдун, с косою острой, ей людей я, как траву стелю. Печально, знаю, но так живу.
Настал тот день, собралось нас чуть меньше 900, остались дети лишь, которым меньше десяти, старухи и старики, пошли они все в лес, туда, далёко, за туманы, и скрылись, ожидая нас. Напрасно, промелькнула мысль там где-то вдалеке. Ну что ж, веду народ к ущелью, которое в горе. Один проход лишь близкий, к деревне этой неземной. На входе обилиски, а дальше дверь резная, локтей на 20 в вышину, все тут бывали люди и не раз.
Всё ближе сей трагичный час.
Мы двери скопом окружили, мы слышим стук, застыли. Вот брешь в дверях образовалась, она сломалась! И хлынули на нас потоки страшные, все в латах, с мечами окрававленными и в шлемах. Никто не дрогнул, лучники: стреляют. И лишь болты литят вдогон. Вот битва начилась, визг, лязг, щиты трещат. Рублю безжалостно косою, я непреступен, но падают союзники вокруг, я слышу детский сердца стук. Крики боли, смертный запах, первое наступление отбили.
Страх, застыл в свирепых их глазах. Многие погибли, кровь лишь на устах. Слышу я простые разговоры, часто стоны. Факелы лишь освящают путь. Люди, попытайтесь вы уснуть.
День следующий, ждём атаки мы уж час, изнемождены мы мукой ожиданья.
Видим мы, бежит их конница на нас, страшен миг, но только он. Копья все вперёд, как их мало. Лучницы стреляйте, я прошу, стрел вы не жалейте, мужи, вы рубите! Вот прорыв в наш тыл, женщин рубят нелюди, шутя. Наш свирепствует народ, кричит дитя, яростным воплем врагов пугая, бежит их стая. А их всё больше, гады наступают. Призываю в помощь лёд, огонь и воду, падают враги, явно, что никто не ожидал, вы стреляйте женщины, мужи, вы рубите их! Было минутное затишье, все кричат, но нет, крики не ура, глотка пересохла, и дрожит рука.
Отбита отака, плачут женщины и дети, зла так много в этом свете, битва роковая завтра будет, отдыхайте. Пламенная речь тут не поможет, все итак изнемождены, да, ему только бог поможет, или чудо... Я иду в пещеры, тайно, но за мной увязалась женщина с ребёнком, что ж, я их возьму. Да, опасно, но я вижу дверь, открываю, а за нею злато. Вот теперь я понял, почему пришли сюда войска... Льётся родниковая вода, предлагаю им напиться и позвать других.
У водопоя люди прощаются друг с другом. Жена сына обнимает, отец, от сухости, судорожно меч в руках сжимает. Чуют все ,что нет пощады, воины все они свирепые. Нет с той стороны гонцов, нету никого. Не хватает сил, на похороны всех жильцов, всё грустно, пусто.
Вот последний день, мы у ворот, нет, никто не плачет: все готовы. Движутся на нас огромные толпы чёрной тьмы. Это люди, как и мы. Вот схватились, мечники вперёд! Дух во мне ревёт, ломим и крушим, вот минута, две, а вокруг меня.... Лишь женщина и сын, слёзы и коса у меня в руке. Разрывается сердце моё, плохо так мне не было никогда, как сейчас. Я решаю, вот настал нас час. Бегите! Я кричу ей и ему, а они стоят. Слёзы у обоих на глазах. Смотрят на нас вражьи глаза, нас окружили, а в моей руке коса. Кричу, брешь я пробиваю, женщину и сына на руках несу, косу оставляя, я бегу, как трус, как последний гад. Не смотрю назад.
Мы единственный, кто выжил в этой страшной битве, и кто знает, что мы сделали для мира, их остановили, или всё зря?.
Одному я рад, есть в лесах остатки этого благородного народа, женщина и сын, и другие. Мы идём, страшно на нас смотрят глазы старые и молодые, мама где моя, отец? Дети плачут и рыдают, а старики всё понимают...
Да, останусть с этими людьми, буду возраждать народ, а об этой битве будут долго по миру ходить легенды. Всё не зря, не зря, я знаю.
Вот та женщина, моя жена и растёт наш сын....
Сей истории с утра пришёл конец, это был лишь сон... Но надолго он запомнился и моей душе остался. Я уроки из него извлёк, я жив, и я остался.
Брожу я средь развалин, по зелёной пустыне. Давно меня никто не видел, впрочем, как и поныне. Один я скитаюсь, иду туда, куда глядят глаза. Мне нипочём ни дождь и не гроза. Сияет день, как бирюза, и слепит солнце мне глаза.
И, наконец-то, после долгих бурь, я на деревню странную набрёл. Людей там мало, где-то тысяча одна. Но все они дружны, как вечная любовь у лебедей. Там есть и воровство и лень, но это неизбежно. А в целом, всё у них прекрасно было, до одной поры. Явился к ним какой-то мор, скорее даже сам завоеватель. Он не любил, ни их, ни весь людской народ, он был кровавым, злым, но мудрым. Ему беспрекословно подчинялась вся орда. Любила, как отца родного, как будто, неземного.
И вот я на пороге дома, живёт в нём вся семья: два сына, мать, кузнец(отец) и дочь. Я положение их бедственное знал и думал чем помочь. Не спал мой дух трёх дней, ковал мой разум копья и мечи, как ясным днём, так и в ночи.
И вот то день настал, совет всех жителей застал. Пришли все люди на него, кто мог, ревел, гудел, народ. И я, с трибуны, тихим, мерным басом начал говорить: что мол, так и так, нам надо жить, детей растить, и хлеб, и урожай свой собирать, а с юга наступает рать! Я не могу молчать и не могу скрывать, они вас не пощадят, они вас всех убьют и перережут. Сошёл с ума их мудрый, грозный, воевода. Он всё сожжёт дотла, ему плевать на горькую судьбу народа.
Я слышу крики, ропот горького негодования, но что поделать я могу? Я продолжал своё повествование, все слушали, дыхание затая. И вот он миг, настала кульминация, летят слова: Вставайте люди, биться нам пора, пусть каждый, кто в руке умеет меч и щит держать, поднимается, идёт он воевать. Мужчины радостно кричали, не понимали..., они надеялись на чудо, ах, грустно мне, но времени для мук и истязаний нет. Тут слышу женский возглас,: я мужа не оставлю, я вместе с ним пойду, я вижу синеву её бездонных глаз, и радостно я слышу женский глас.
Как оказалось, народ бывалый, не раз бивалый, но сохранившийся. Все мечь держать умеют, почти что в каждом доме щит, а где-то даже арбалет. Не ожидал я, честно молвю вам.
А что я представляю сам? Я воин, смелый и бывалый, я колдун, с косою острой, ей людей я, как траву стелю. Печально, знаю, но так живу.
Настал тот день, собралось нас чуть меньше 900, остались дети лишь, которым меньше десяти, старухи и старики, пошли они все в лес, туда, далёко, за туманы, и скрылись, ожидая нас. Напрасно, промелькнула мысль там где-то вдалеке. Ну что ж, веду народ к ущелью, которое в горе. Один проход лишь близкий, к деревне этой неземной. На входе обилиски, а дальше дверь резная, локтей на 20 в вышину, все тут бывали люди и не раз.
Всё ближе сей трагичный час.
Мы двери скопом окружили, мы слышим стук, застыли. Вот брешь в дверях образовалась, она сломалась! И хлынули на нас потоки страшные, все в латах, с мечами окрававленными и в шлемах. Никто не дрогнул, лучники: стреляют. И лишь болты литят вдогон. Вот битва начилась, визг, лязг, щиты трещат. Рублю безжалостно косою, я непреступен, но падают союзники вокруг, я слышу детский сердца стук. Крики боли, смертный запах, первое наступление отбили.
Страх, застыл в свирепых их глазах. Многие погибли, кровь лишь на устах. Слышу я простые разговоры, часто стоны. Факелы лишь освящают путь. Люди, попытайтесь вы уснуть.
День следующий, ждём атаки мы уж час, изнемождены мы мукой ожиданья.
Видим мы, бежит их конница на нас, страшен миг, но только он. Копья все вперёд, как их мало. Лучницы стреляйте, я прошу, стрел вы не жалейте, мужи, вы рубите! Вот прорыв в наш тыл, женщин рубят нелюди, шутя. Наш свирепствует народ, кричит дитя, яростным воплем врагов пугая, бежит их стая. А их всё больше, гады наступают. Призываю в помощь лёд, огонь и воду, падают враги, явно, что никто не ожидал, вы стреляйте женщины, мужи, вы рубите их! Было минутное затишье, все кричат, но нет, крики не ура, глотка пересохла, и дрожит рука.
Отбита отака, плачут женщины и дети, зла так много в этом свете, битва роковая завтра будет, отдыхайте. Пламенная речь тут не поможет, все итак изнемождены, да, ему только бог поможет, или чудо... Я иду в пещеры, тайно, но за мной увязалась женщина с ребёнком, что ж, я их возьму. Да, опасно, но я вижу дверь, открываю, а за нею злато. Вот теперь я понял, почему пришли сюда войска... Льётся родниковая вода, предлагаю им напиться и позвать других.
У водопоя люди прощаются друг с другом. Жена сына обнимает, отец, от сухости, судорожно меч в руках сжимает. Чуют все ,что нет пощады, воины все они свирепые. Нет с той стороны гонцов, нету никого. Не хватает сил, на похороны всех жильцов, всё грустно, пусто.
Вот последний день, мы у ворот, нет, никто не плачет: все готовы. Движутся на нас огромные толпы чёрной тьмы. Это люди, как и мы. Вот схватились, мечники вперёд! Дух во мне ревёт, ломим и крушим, вот минута, две, а вокруг меня.... Лишь женщина и сын, слёзы и коса у меня в руке. Разрывается сердце моё, плохо так мне не было никогда, как сейчас. Я решаю, вот настал нас час. Бегите! Я кричу ей и ему, а они стоят. Слёзы у обоих на глазах. Смотрят на нас вражьи глаза, нас окружили, а в моей руке коса. Кричу, брешь я пробиваю, женщину и сына на руках несу, косу оставляя, я бегу, как трус, как последний гад. Не смотрю назад.
Мы единственный, кто выжил в этой страшной битве, и кто знает, что мы сделали для мира, их остановили, или всё зря?.
Одному я рад, есть в лесах остатки этого благородного народа, женщина и сын, и другие. Мы идём, страшно на нас смотрят глазы старые и молодые, мама где моя, отец? Дети плачут и рыдают, а старики всё понимают...
Да, останусть с этими людьми, буду возраждать народ, а об этой битве будут долго по миру ходить легенды. Всё не зря, не зря, я знаю.
Вот та женщина, моя жена и растёт наш сын....
Сей истории с утра пришёл конец, это был лишь сон... Но надолго он запомнился и моей душе остался. Я уроки из него извлёк, я жив, и я остался.
