Вечер музыки в галерее
Вечер музыки в галерее
В осенний вечер трепетно и странно,
сердечной грезой,
устремленной в небеса,
ручьем искрящимся хрустально
нас чаровала музыки краса.
Исчезли стены галереи и тени буден
растаяв в свете, отошли.
То песней сказочною Шуберт
нас уносил на край земли,
и Ван Бетховен слышен в звуке,…
и лунный свет свивался в вязь,
и про утраченного муки,
трубил фагот, над злом смеясь.
Как отлетевший сон,
печаль сгоревших лет.
За каждой квинтой
вкрадчивой и жгучей,
судьбы тянулся туманный след…
Аккордов возрожденья след летучий.
И серебрились росами
искорки терций,
картины на стенах
пели про жизнь свою…
Из клетки жизни,
в раскрытые музыкой дверцы,
струились души наши,
странно и вольно, будто в раю.
Сплетались октавы
солнечным хмелем,
аккорды роились над декой фоно…
И галереи образов по акварелям
алкали с нами музыки вин
В осенний вечер трепетно и странно,
сердечной грезой,
устремленной в небеса,
ручьем искрящимся хрустально
нас чаровала музыки краса.
Исчезли стены галереи и тени буден
растаяв в свете, отошли.
То песней сказочною Шуберт
нас уносил на край земли,
и Ван Бетховен слышен в звуке,…
и лунный свет свивался в вязь,
и про утраченного муки,
трубил фагот, над злом смеясь.
Как отлетевший сон,
печаль сгоревших лет.
За каждой квинтой
вкрадчивой и жгучей,
судьбы тянулся туманный след…
Аккордов возрожденья след летучий.
И серебрились росами
искорки терций,
картины на стенах
пели про жизнь свою…
Из клетки жизни,
в раскрытые музыкой дверцы,
струились души наши,
странно и вольно, будто в раю.
Сплетались октавы
солнечным хмелем,
аккорды роились над декой фоно…
И галереи образов по акварелям
алкали с нами музыки вин