Теперь и я .....
Теперь и я невольно завербован
Служить бессмертной лире на века.
Зачем же ею тайно облюбован
Мой почерк на листах черновика?
Спросить о том товарища любого –
Лишь попусту раскидывать слова.
Над ними уж в окрестностях Тамбова
Других мытарств нависла булава.
Ну и стихи, – какой наивный лепет!?
Сумел я это в толпах разгадать.
Души пустой благое не зацепит
И не заставит, молча сострадать.
Обиды нет. Она здесь неуместна.
Всяк по плечу находит ремесло.
И лишь меня, как со скалы отвесной,
Вдруг к берегам далеким отнесло.
Спокоен я, найдя укромный угол,
От жалящих эгоистичных стрел.
Зачем же я средь огородных пугал
Об истинной любви когда-то пел?
Ведь потерявшись, стала незнакомой
Она им, да и как ее вернуть,
Когда до края жесткою соломой
Заполнена матерчатая грудь.
Вот потому я снова искрометен,
Готовясь все, что есть, перенести,
Чтоб даже пусть одной груди из сотен
Помочь живое сердце обрести.
Служить бессмертной лире на века.
Зачем же ею тайно облюбован
Мой почерк на листах черновика?
Спросить о том товарища любого –
Лишь попусту раскидывать слова.
Над ними уж в окрестностях Тамбова
Других мытарств нависла булава.
Ну и стихи, – какой наивный лепет!?
Сумел я это в толпах разгадать.
Души пустой благое не зацепит
И не заставит, молча сострадать.
Обиды нет. Она здесь неуместна.
Всяк по плечу находит ремесло.
И лишь меня, как со скалы отвесной,
Вдруг к берегам далеким отнесло.
Спокоен я, найдя укромный угол,
От жалящих эгоистичных стрел.
Зачем же я средь огородных пугал
Об истинной любви когда-то пел?
Ведь потерявшись, стала незнакомой
Она им, да и как ее вернуть,
Когда до края жесткою соломой
Заполнена матерчатая грудь.
Вот потому я снова искрометен,
Готовясь все, что есть, перенести,
Чтоб даже пусть одной груди из сотен
Помочь живое сердце обрести.