Там, где церковь стоит
Есть церковь на свете, наследие времени греков,
Как мраморный крест на широком равнинном столе...
Укрыта дубами та людом закрытая церковь,
Хранилище духа и Божьи глаза на Земле.
Там, где церковь стоит, раньше были жестокие битвы:
Кровь чужую стирая с мечей и теряя свою,
Возносили бойцы укрепленную болью молитву,
Их прошенье о том, чтобы выжить в последнем бою.
С почти незаметным и очень печальным укором,
И жалостью к людям, безумству их жутких идей,
Бог смотрит на нравы сквозь окна с цветастым узором,
Священное место для люда окрестных земель.
На пол прихожане встают или падают ниц,
Всевышнему каясь, целуя иконы в пыли,
И нечисти адской три сотни уродливых лиц
Не смеют и пальцем коснуться священной земли.
А церковь спокойно стоит в этой местности дикой,
Но память жива о молитвах безжалостных дней,
И битвы кровавой сидит отвратительный призрак
И бьется в стеклянные стенки цветных витражей.
Как мраморный крест на широком равнинном столе...
Укрыта дубами та людом закрытая церковь,
Хранилище духа и Божьи глаза на Земле.
Там, где церковь стоит, раньше были жестокие битвы:
Кровь чужую стирая с мечей и теряя свою,
Возносили бойцы укрепленную болью молитву,
Их прошенье о том, чтобы выжить в последнем бою.
С почти незаметным и очень печальным укором,
И жалостью к людям, безумству их жутких идей,
Бог смотрит на нравы сквозь окна с цветастым узором,
Священное место для люда окрестных земель.
На пол прихожане встают или падают ниц,
Всевышнему каясь, целуя иконы в пыли,
И нечисти адской три сотни уродливых лиц
Не смеют и пальцем коснуться священной земли.
А церковь спокойно стоит в этой местности дикой,
Но память жива о молитвах безжалостных дней,
И битвы кровавой сидит отвратительный призрак
И бьется в стеклянные стенки цветных витражей.
