Я дверь закрою поплотней сначала...
Я дверь закрою поплотней сначала...
Потом глаза... чтобы услышать скрип:
Скрипит доска приморского причала,
Посудина у пристани стоит.
Вода молчит под лунным одеялом;
В таверне, утонувшей в имбирях,
Поёт печально голосом усталым
Напившийся в кредит седой моряк.
Блестя, дрожат затейливые серьги:
Точёный полумесяц и звезда;
И девушка, прижавшаяся к стеньге,
Чужим наречьем говорит мне «Да!»
Кругом следы, оставленные солью,
Приливом нанесённою на док;
И зюйд-зюйд-вест, замешанный со смолью,
Дыша, сочит портовый городок.
И как в ту ночь, в ликующем порыве,
Вновь верится, безумному, - и пусть! -
Что в северные вьюги ледяные
Из тихой бухты больше не вернусь.
Потом глаза... чтобы услышать скрип:
Скрипит доска приморского причала,
Посудина у пристани стоит.
Вода молчит под лунным одеялом;
В таверне, утонувшей в имбирях,
Поёт печально голосом усталым
Напившийся в кредит седой моряк.
Блестя, дрожат затейливые серьги:
Точёный полумесяц и звезда;
И девушка, прижавшаяся к стеньге,
Чужим наречьем говорит мне «Да!»
Кругом следы, оставленные солью,
Приливом нанесённою на док;
И зюйд-зюйд-вест, замешанный со смолью,
Дыша, сочит портовый городок.
И как в ту ночь, в ликующем порыве,
Вновь верится, безумному, - и пусть! -
Что в северные вьюги ледяные
Из тихой бухты больше не вернусь.
