***
Я сидела на крыше
И смотрела на ваши рожи.
Никого не хочу слышать
И меня не хотят слышать.
Тоже.
Ты придешь и нальешь мне вина,
Согласишься со мной во всем.
И если истина важна-
Пусть она станет вином!
Я выпью ее до конца,
До самой последней капли.
Чтобы каждый ребенок имел отца,
Чтобы им не приходилось плакать.
Пусть зальет вино всю жестокость и фальшь-
Весь позор человечества продезинфицирует.
Пусть весь мир станет лучше
И будет он - наш.
И никто не станет этого игнорировать.
Пусть в цене станут чувства, книги и честь,
А скромность и ум вновь войдут в моду.
Пусть хороших людей в мире будет не счесть,
А плохие и мерзкие канут в воду.
Вот и все хорошо. Все свершилось, сбылось.
Мир прекрасен и чист. А люди подавно.
Лишь бы после утра это не унеслось.
Лишь бы мир и любовь вновь не стали странны.
Вот рассвет. И болит голова.
Я смотрю на все те же мерзкие рожи.
И со мной никого. Лишь бутылка вина.
-Я одна это выпила? Боже!
И смотрела на ваши рожи.
Никого не хочу слышать
И меня не хотят слышать.
Тоже.
Ты придешь и нальешь мне вина,
Согласишься со мной во всем.
И если истина важна-
Пусть она станет вином!
Я выпью ее до конца,
До самой последней капли.
Чтобы каждый ребенок имел отца,
Чтобы им не приходилось плакать.
Пусть зальет вино всю жестокость и фальшь-
Весь позор человечества продезинфицирует.
Пусть весь мир станет лучше
И будет он - наш.
И никто не станет этого игнорировать.
Пусть в цене станут чувства, книги и честь,
А скромность и ум вновь войдут в моду.
Пусть хороших людей в мире будет не счесть,
А плохие и мерзкие канут в воду.
Вот и все хорошо. Все свершилось, сбылось.
Мир прекрасен и чист. А люди подавно.
Лишь бы после утра это не унеслось.
Лишь бы мир и любовь вновь не стали странны.
Вот рассвет. И болит голова.
Я смотрю на все те же мерзкие рожи.
И со мной никого. Лишь бутылка вина.
-Я одна это выпила? Боже!