Лихолетие
Лихое время, мутное, с глазами неумытыми,
По матушке-Россиюшке бежит, стуча копытами.
Звенит дурным бубенчиком, пугает окаянное,
К народу в душу ломится ногами деревянными.
В мозгах закисших роется, кошмарит и лягается,
Хохочет, плачет, пьянствует и матерно ругается.
Волною сплетен-ужасов несётся вдоль коровников,
Плюёт на суд, на звания, на рясы, на чиновников.
Министров и сенаторов вылавливает в сытости
И мочится в них радостно, без жалости, без милости.
Глумится над госдумою, на митингах беснуется,
Толпой неуправляемой бежит, бурлит по улицам.
То граждан белоленточных сбивает в оппозицию,
То яростью болотною швырнет кирпич в полицию.
Накачивает ненависть в движения народные,
Кладёт кирпич за пазухи на животы голодные.
А с фигой в двери выставят - оно в окно заявится
И с этой окаянностью не сладиться, не справиться.
Характер крут по норову: хоть гнётся - не ломается,
Одно - терпеть да мучиться, хоть нравится-не нравится.
Припёрлось чудо времечко к нам лошадью троянскою,
Но что-то в нём знакомое, степано-емельянское.
Зовут как? - Лихолетие - мне времечко ответило,
И под глазами дерзкими синяк блеснул отметиной.
По матушке-Россиюшке бежит, стуча копытами.
Звенит дурным бубенчиком, пугает окаянное,
К народу в душу ломится ногами деревянными.
В мозгах закисших роется, кошмарит и лягается,
Хохочет, плачет, пьянствует и матерно ругается.
Волною сплетен-ужасов несётся вдоль коровников,
Плюёт на суд, на звания, на рясы, на чиновников.
Министров и сенаторов вылавливает в сытости
И мочится в них радостно, без жалости, без милости.
Глумится над госдумою, на митингах беснуется,
Толпой неуправляемой бежит, бурлит по улицам.
То граждан белоленточных сбивает в оппозицию,
То яростью болотною швырнет кирпич в полицию.
Накачивает ненависть в движения народные,
Кладёт кирпич за пазухи на животы голодные.
А с фигой в двери выставят - оно в окно заявится
И с этой окаянностью не сладиться, не справиться.
Характер крут по норову: хоть гнётся - не ломается,
Одно - терпеть да мучиться, хоть нравится-не нравится.
Припёрлось чудо времечко к нам лошадью троянскою,
Но что-то в нём знакомое, степано-емельянское.
Зовут как? - Лихолетие - мне времечко ответило,
И под глазами дерзкими синяк блеснул отметиной.