На улице моей погасли фонари...
На улице моей погасли фонари,
Тоннелем черным сделалась дорога.
Я не сомкнула глаз, со мной ты говорил,
И в сердце поминутно множилась тревога.
Твой голос был печален и нетороплив,
Но рассказать ты мне успел так много:
О том, что в голове звучит один мотив,
И про себя ты называешь его мною.
Еще о том, что среди наших редких встреч
Есть целый миллион воспоминаний,
И ты не перестанешь их беречь,
Превозмогая силу ожиданий.
Я слушала тебя, едва-едва дыша,
Рождая множество противоречий,
Но часть меня рвалась и, не спеша,
Простерши руки, вознеслась навстречу.
А, выйдя из дому, лицо закутав в шарф,
Не чувствуя земли ногами тщетно,
Подняв глаза, живого взгляда не нашла
Лишь точки красных углей сигаретных.
P.S.
Ты мне всегда прощал молчание и блажь,
Я, как и прежде, верю в искупленье:
На твой концерт билет. Ряд первый. Бельэтаж.
Покорена симфонией твоею.
Тоннелем черным сделалась дорога.
Я не сомкнула глаз, со мной ты говорил,
И в сердце поминутно множилась тревога.
Твой голос был печален и нетороплив,
Но рассказать ты мне успел так много:
О том, что в голове звучит один мотив,
И про себя ты называешь его мною.
Еще о том, что среди наших редких встреч
Есть целый миллион воспоминаний,
И ты не перестанешь их беречь,
Превозмогая силу ожиданий.
Я слушала тебя, едва-едва дыша,
Рождая множество противоречий,
Но часть меня рвалась и, не спеша,
Простерши руки, вознеслась навстречу.
А, выйдя из дому, лицо закутав в шарф,
Не чувствуя земли ногами тщетно,
Подняв глаза, живого взгляда не нашла
Лишь точки красных углей сигаретных.
P.S.
Ты мне всегда прощал молчание и блажь,
Я, как и прежде, верю в искупленье:
На твой концерт билет. Ряд первый. Бельэтаж.
Покорена симфонией твоею.