На исходе железобетонного двадцатого века,
Времен хиппи, Чернобыля, перестроечного модернизма,
Исчерпался колодец души престарелого человека,
Токсинами кашляет сердце живого общественного организма.

Не изменилось устройство единого механизма:
Печень, и легкие,и щитовидная железа. Всё как было.
Сетчатка глаза подпортилась пылью. Заболела чахоткой призма,
Угол зрения немного кривится, мысль который раз о себе забыла. 

Кормят презрением, словно голодных птенцов на задворках детдома,
Улицы, лодочники, приходские места, бюррократические конторы.
Большой брат до сих пор обитает там, куда люди идут с попкорном,
На лицах растерзанных улиц дрожащий оскал - раскрашенные заборы.

Дама, опасливо озираясь вокруг, боязливо подтягивает панталоны.
Свидетельница битого стекла и второго пришествия Гитлера.
Кто-нибудь некогда разберет, что не так с этими жалкими клонами?
Или решиться проблема веков оголтелых очередным билетом до Питера?

Двенадцать часов. Пустые места. Оплаченные проездные.
Железный вагон метро не поедет с тобой в путешествие до Юпитера.
Как ни проси небеса, будут лжецы, бедняки, умирающие и больные.
Больные органы. Смертность. Профессиональные и хейтеры и любители.