Глава 10. Полигон.

Как только Койт вслед за майором вышел из пограничного КПП на другой стороне, сразу стало понятным, что землями своими барон управляет как настоящий хозяин. Даже здесь, у заброшенного перехода трава была подстрижена, а из шипастого кустарника сформирована низкая шпалера. Причём это была земная трава и земной кустарник, и вообще ничего террианского вокруг себя Койт не заметил. Тут мальчишка понял, что настоящую границу он ещё не пересекал. Метров в ста впереди была насыпь из остроконечных камней, затянутая крупноячеистой белой сеткой. В высоту эта насыпь была метра три. На её вершине лежали железобетонные плиты и на них, над монорельсом, покачивались два свирепого вида охранных дрона, вооружённых крупнокалиберными пулемётами и несколькими ракетами на турели. Около перехода Койта и майора ожидали ещё два солдата, что встали от мальчишки справа и слева, держа руки на висевших у них на шее штурмовых винтовках. Дорожка тут была шириной метра полтора, так что конвоировать кого-либо было удобно. Вся их компания повернула направо, к лестнице через насыпь. Увидев это, дроны тоже плавно съехали в направлении лестницы и встали по обе стороны от неё. На другой стороне насыпи, вдоль неё, шла двухполосная асфальтовая дорога, где их уже ждали тяжёлый грузовик с металлическим кунгом и открытый пикап на шесть мест.

 

- Твой экзот в кунге, - наконец-то майор подал голос, - тебе же срочно надо восстановиться, хотя по тебе не скажешь, что ты выглядишь измождённым.

 

- Я покрепче многих, господин офицер, - ответил Койт, и то, что он ответил согласно уставу, явно понравилось майору.

 

Экзот внутри кузова грузовика был поставлен на стапеля, как и надо было для того, чтобы в него войти, но на запястьях и щиколотках были одеты внушительного вида наручники, цепями прикреплённые к бортам. Койт рассмеялся и обернулся к зашедшему вслед за ним по лесенке майору:

 

- Господин офицер, я так не смогу войти в экзот, наручники надо снять.

 

Майор нахмурился и молчал. «Видно он знает, что натворил Арон, и решил подстраховаться,» - сообразил Койт.

 

- Господин офицер, - Койт стянул с себя курточку, - вы, верно, ещё ни разу не видели процесс одевания экзота. Поверьте мне, с наручниками это не получится. Я войду вовнутрь, тогда можете снова меня сковать.

 

Тут майор заметил на руке Койта браслет:

 

-Это что, паспорт?

 

-Да господин майор, я гражданин Республики.

 

-Да каким образом?

 

-Абсолютно законным.

 

-Дай сюда!, - майор достал из бокового кармана сканер, - Полянский Койт Маркович? Одиннадцать лет?

 

-Так точно господин майор.

 

-Так какого рожна я тебя везу на полигон, мальчик. Если ты законный гражданин Республики, то ни о какой армейской службе, тем более об отправке на фронт и речи быть не может. Ты сейчас же отправишься к своему деду…

 

-Но тогда, господин майор, вы должны отдать мне экзота, иначе я погибну.

 

-Блин, - майор почесал затылок, - твоя правда, такой грех на душу я взять не могу. Но понимаешь, мальчик, Республика жива до сих пор, потому что есть законы. Мы направляемся в воинскую часть. Вот исполниться тебе восемнадцать, добро пожаловать в армию сынок, а что теперь с тобой делать, ума не приложу.

 

-Но другим пилотам тоже не восемнадцать лет.

 

-Они вне правового поля, мальчик, эти вкладыши не граждане Республики и вообще не совсем люди…

 

Койт узнал, что теперь его ещё будут называть вкладышем. Очень подходящее слово.

 

-Кстати, господин майор, одна из девчонок тоже гражданин Республики, её тоже нельзя пускать на войну. Зовут её Кейт, маленькая, чёрная. Только прошу вас, не говорите ей, что я проболтался…

 

-Час от часу не легче. Почему она сразу не сказала?

 

-Она рвётся в бой, господин майор. У неё личные счёты с имперцами. И её-то уж вам не остановить. Она, - Койт припоминал книжное слово, - одержима местью, а я её одну не отпущу, поэтому я здесь.

 

Койт, тем временем, снял футболку, положил в рюкзачок ожерелье, а затем снял крестик и протянул его майору:

 

-А если я вам поклянусь на святом распятье, господин майор, что вам ничего не угрожает, вас это успокоит?

 

Офицер явно был озадачен. Не ожидал он, что пилот экзота является и гражданином Республики и носит нательный крестик.

 

- Послушай, Полянский, - на ум майору явно пришла идея, - и тебя, и девку эту ведь не мамка рожала?

 

- Мы инкубаторские, - Койт стягивал штаны вмете с трусами, - кроме того мы неотеники и генномодифицированные для управления экзотом.

 

-Тогда, я думаю, тебе и девчонке той прямой путь в мой эскадрон. Колпаков! – крикнул майор на улицу, - сними оковы с монстра!

 

Забежавший в кунг солдатик ловко снял с экзота лишнее. Койт, стоя голышом, поёживался. Он на ощупь нашёл нужный сегмент. Экзот чавкнул и не торопясь раскрыл своё склизкое, слабо мерцающее нутро. Койт вздохнул, погрузился в него, и опустился на пол, спиной к борту, наблюдая медленное угасание чувства брезгливости на лицах майора и солдата. Оковы на Койта никто одевать не стал.

 

Майор был на войне с первого дня её начала. Собственно говоря, какого-то особого, вероломного начала у войны не было. Лет десять назад и Республика и Империя обменялись первыми ударами дронов по погранзаставам, и ещё несколько лет так и продолжалось с разной степенью интенсивности, то с применением арты, то с атакой небольших ДРГ дроидов, пару раз обе стороны били по заводским корпусам друг друга крылатыми ракетами, казалось, что всё, началось, но потом всё как-то опять затухало. Приграничные районы постепенно пустели. Обе стороны истерично вели инженерные работы, закапывались и бетонировались. Горнорудная компания понастроила роддомов и наштамповала с полутысячи инкубаторских рудокопов, желая по возможности интенсифицировать разработку рубидиата, надеясь, что у неё будет десяток-другой относительно спокойных лет для этого.

 

Тот день начинался как обычно, утром сработала ПВО, половина дронов империи было сбито. ИИ Республики и рота дроноводов подняли свои аппараты, потом подключилась арта, а вслед за ней поднялись эскадрильи, и вот это уже насторожило тогда ещё старшего лейтенанта. Он отдал приказ своему подразделению приготовится к бою и надел гермоброню. Гермоброня в те года была только у офицерского состава. Её производство только-только налаживали. Из укрытий начали выкатываться штурмовые дроиды, и вот они уже сошлись между собой в ожесточённом сражении на предполье. ИИ Республики и Империи поднимали и активировали всё новые и новые подразделения, как людей, так и машин, а потом Империя решилась-таки на массированный удар баллистикой по трём главным городам республики. К вечеру президент выступил перед гражданами Республики и объявил о начале войны.

 

Старший лейтенант уже тогда понял, что в начавшейся войне люди будут играть второстепенную роль. Обе стороны первые полгода перемалывали свои роботизированные части. Но в этой войне ИИ толку было мало. Все ходы просчитывались, не было ничего неожиданного, не говоря уже о рискованном, на удачу. А робототехника стоила дорого, да и война затевалась не для того, чтобы в итоге так и не перейти границу. И к тому времени обе стороны решили активнее подключать к боевым действиям людей. И, по началу, то там, то тут удалось, в первую очередь импульсивными, зачастую даже необдуманными действиями личного состава прорывать оборону, но на второстепенных участках. А главная задача имперцев – взятие Города Рудокопов и высот перед ним и вокруг него, и далее, продвинутся и захватить все Чёрные Холмы, оставалась не реализуемой.

 

Потом, когда война длилась уже год, появились пиксельные технологии. Это был кошмар для пехоты обеих враждующих сторон. Ежедневные человеческие потери начали достигать пугающих цифр. Мелкие, с ладонь дроиды и не больше фаланги пальца дроны, нёсшие в себе капсулы с ядом и быстродействующие отравляющие вещества, реагировавшие на тепло человека и его феромоны, способные забраться в мелкие щели и воздуховоды укрытий, просто выкосили всех, кто не был в гермоброне. Так старший лейтенант стал капитаном.

 

Надо сказать, что первая гермоброня была временной носки, не было в ней устройств утилизации человеческих отходов, а в условиях постоянного пресса пиксельных дронов, пусть и недолговечных в активном состоянии, но способных подолгу ожидать жертву в спящем режиме, снимать эту защиту становилось смерти подобно, но многие, чем пребывать в своих испражнениях, предпочитали быструю смерть. Капитан был терпеливым. И опять война затормозилась, двигаться вперёд в таких условиях никто не мог. Хорошо ещё, что дальше пару километров от линии соприкосновения пиксельная робототехника не работала. Обе стороны наладили быструю ротацию солдат на передовой малыми группами. Кое-как приноровились. Примерно через пару месяцев мучений, наконец научились бороться и с пиксельными дронами с помощью ультразвуковых заслонов, а дроидов, будто мышей ловили автоматическими пеноловушками. И появились новые типы гермоброни длительной носки, с утилизацией отходов и прочими девайсами. Бойцы постепенно сами превращались в подобие дроидов.

 

И тут в войне наступил перелом. Осознав, что воевать на земле и воздухе далее бесперспективно, имперцы додумались ударить из-под земли. Мощные землеройные машины с дроидами штурмовиками и штурмовиками людьми просто пробуравили холмы вокруг города и ударили силам Республики в тыл. Имперцам помогло то, что на Чёрных Холмах не было скальных, непреодолимых для землеройных машин пород. Чёрные Холмы представляли из себя давно заполненный осадочными породами, древний, в несколько сот миллионов лет возрастом ударный кратер. Судя по тому, что ударивший в Терру-три метеорит был богат трансурановыми устойчивыми элементами, ему самому было под миллиард лет и летел он сюда осколком неимоверно далёкого пульсара.

 

За несколько месяцев тяжёлых боёв республиканцам пришлось оставить и пограничные холмы и сам Город Рудокопов. Но большая часть рудоносного бассейна всё же оставалась за Республикой. К тому времени придумали буровые ракеты, что в считанные секунды могли зарываться в грунт на десятки метров и поражать землеройные снаряды имперцев. А у республики появились новые образцы гермоброни, усиленные экзоскелетом, что делал человека сильнее двоекратно.

 

Шёл четвёртый год боёв. Война стала называться прыжковой. Удалось взять в день пятьдесят-сто метров территории, уже считалось победой. Потихоньку треть захваченных Империей территорий Республика откромсала назад. Теперь в бою ценились мелкие, лёгкие солдаты, которые сами весили мало, и которым была удобна эргономика экзоскелетной гермоброни. Исходя из этих соображений, возраст призыва снизили до восемнадцати лет, хотя идеально было штамповать гермоброню на шестнадцати-, а лучше вообще на четырнадцатилетних штурмовиков, причём пол солдат тут уже не играл никакого значения. Измученное войной общество обеих государств, естественно, категорически противилась такому повороту событий, но к этому всё неумолимо шло. Войну в народе стали называть не иначе, как крысиной или блошиной. И вот мамки и пугали своих капризных, не желавший лопать однообразную еду детишек, мол, не будешь кушать, будешь худым и тощим, придут к тебе дядьки, засунут тебя в броню и пойдёшь ты штурмовиком. А будешь хорошо кушать, будешь большим и пузатым, то максимум что тебе светит - это артиллерийская батарея или клуб дроноводов. Но то, что воевать придётся всем, никто уже давно не сомневался. Республика не пойдёт на мирные переговоры, пока не отобьёт свой священный форпост, и за ценой тут уж никто не постоит. А для Империи теперь было мало уже и половины территории Чёрных Холмов, иначе её ждал бы политический коллапс и полный крах монархии.

 

Шёл пятый год войны. Капитан дослужился до майора. Республика надеялась на экзотов, и нашла полтысячи малолетних бойцов для нового батальона штурмовиков. Речь шла об инкубаторских рудокопах. Официально они были собственностью горнорудной компании. Нет, они, конечно, не были рабами в полном юридическом понимании этого слова, но формально, хотя и были людьми, причём людьми настоящими, не генномодифицированными, просто рождёнными не матерями а искусственно, обладали правами не большими, чем антропоморфные андроиды, и гражданами республики не являлись. Такие коллизии часто бывали на экзопланетах. В метрополии это было бы немыслимо, а здесь, на форпостах цивилизации, такое прокатывало. Когда началась война, горнорудная компания практически физически прекратила своё существование. Её рабочие, в том числе и дети, были официально национализированы. Но, не будь дураками, рудокопы потребовали гражданство республики, со всеми правами, в том числе и для своих малых братьев. Но и республика, в свою очередь, поставила условия, согласно декрету президента, в порядке исключения, поправкой в конституцию, принятой парламентом, считать их совершеннолетними с одиннадцати лет, что позволяло мальчишкам принимать присягу и идти на военную службу. Горнорудная компания рожала только мальчиков, девочки были ей не нужны.

 

Грузовик остановился. Койт старался быть как можно медленным, но всё равно не рассчитал, и едва не снёс взвод солдат, выходя из кунга. Они, оказывается, заехали в ангар и кругом были люди. Майор развернул перед Койтом нарисованную чёрным маркером схему из стрелочек и трёх дверей. Мальчик понял, что там можно снять экзота и отмыться.

 

Когда Койт закончил необходимые процедуры, за экзотом приехала тележка, на которой сидел Серый. Койт искренне обрадовался, заулыбался, но Серый смотрел на него равнодушно.

 

-Пошли, поешь чего там у них осталось, -Серый потащил Койта за рукав, - заодно расскажешь, чего ты там начудил.

 

-Почему сразу начудил? – Койт выдернул манжет из пальцев Серого.

 

-Потому что ты чудила, и по-другому быть не может.

 

В кормоцехе, а именно так гласила вывеска над входом, то ли ради хохмы, то ли официальная, за столом их ждал ещё и Жека. В отличии от Серого, Жека при виде Койта заулыбался, но явно не от радости, а предвкушая свои ехидные замечания в адрес Койта.

Койт и правда был голоден, но, между делом, успел в общих чертах рассказать историю минувших трёх дней своей жизни. Бунт Арона, убийство леди Сай, аннигиляционный взрыв, получение гражданства, крещение и послушничество ордена. Про медведя, поминки и прочие мелочи Койт умолчал.

 

- Вот скажи мне,- Серый зажмурился, обхватив голову руками, - на фиг тебе всё это было нужно Ну ладно, с гражданством - это уже губры накуролесили, но креститься-то тебе было к чему?

 

Койт, как смог рассказал притчу о лодке и реке. Жека в конце откровенно хохотал, да и Серый заулыбался:

 

-Койт, ты знаешь, как нас тут окрестили?

 

-Вкладышами?

 

-Вот именно. Насрать им на нас, а нам, соответственно, на них, на всю эту грёбаную Республику в целом. Мы берсерки Койт, мы просто машины смерти. Мы без своих экзотов трупы, а кто меняет позитронные батареи, где зарядная станция, знаешь?

 

Койт пожал плечами, и Серый стукнул его ладонью по лбу, почти как леди Сай. – всё это у барона Винкеля, у его людей. Вот и получается, что он наш царь и бог, нащ Один, что открывает нам двери Вальгалы. А мы плывём туда по рекам крови на своём драккаре, безжалостны, бесстрашны и ненасытны в желании убивать…

 

Тут Жека завыл навроде пса. В ответ на этот вой, в зал вышел дневальный по кормоцеху и приказал им убираться. Серый встал, посмотрел на этого дядьку, что был его на три головы выше и тихо так прошептал, мол, я тебя, мужик, запомнил… Тут до дневального, видно дошло, с кем он имеет дело, и на лице его застыл, реально застыл, почти детский испуг.

 

- И вот так они все. – Подытожил Жека, когда они пошли прочь, - И вот что мы тебе Койт ещё скажем, - Жека глянул на Серого, тот кивнул, - нет у экзота никаких красных рисок. Загорится первая жёлтая - всё, тикай до пункта зарядки. Красный штришок совпадёт с аннигиляцией батареи. Разнесёт тебя на глюоны и мюоны, понял? Это мы тебе говорим, чтобы не геройствовал, не дурил… Ладно, пошли спать, приятных тебе снов, гражданин Полянский.

 

- Господин генерал!- в кабинете двухзвёздного генерала на пункте управления полигона загорелся красный диод коммуникатора, - к вам с рапортом господин майор!

 

Генерал устал от полигонной жизни. Первоначальное воодушевление от хитроумного плана по освобождению Города Рудокопов постепенно сходило на нет. Все эти новшества в тактике, эта несусветная новая кавалерия на многоножках, эти неуправляемые машины смерти под названием экзоты, атаки под позитронными щитами… Чем дальше, тем фантастичнее представлялся генералу самый важный бой в его жизни, тем провальнее рисовалась ему и вся затея целиком.

 

- Господин генерал! – майор вытянулся в струнку, но генерал, махнул рукой, мол, отставить, присядем.

 

-Чего так разволновался? – спросил он майора, волнение которого выражалось лишь в том, что он слегка постукивал по оргстеклу стола правым указательным пальцем.

 

- Вы в курсе, что о нас один пилот экзота и один пилот валькирии несовершеннолетние граждане Республики?

 

-Интересно, и это что-то меняет?

 

-Их присутствие тут незаконно, господин генерал…

 

-Вы опять за своё, майор,- генерал махнул рукой, - я тут подготовил список под декрет Верховному, ну, эти последние подросшие рудокопы, впишу и ваших граждан туда. Правда, тут фигурирует девчонка, - генерал рассмеялся, - а вот и вправду мне интересно, хоть кто-нибудь это заметит, хоть одна сволочь задаст вопрос… Послушайте, майор, я никогда вас об этом не спрашивал, но, видимо, время пришло, насколько, как вы думаете, наша затея имеет шансы на успех?

 

-Я зашёл к вам генерал поговорить именно об этом. Нам надо обязательно захватить высоты над городом, и, если вы дадите в мой эскадрон этих двух мелких экзотов, то я знаю, как это сделать. Я воевал там три проклятых года…

 

Генерал явно воспрял духом. Майора он уважал, хотя бы за то, что он умудрился выжить в пятилетней мясорубке.

 

-Чаю нам, - приказал генерал в селектор, подумал и добавил, - а ещё, принеси ка бутылочки четыре пивка и закусить, мы не скоро закончим…

 

Когда Койт с ребятами вышел из кормоцеха, было уже часов десять. Земли барона находились в довольно высоких широтах. Долгота дня тут менялась заметно. День весеннего равноденствия давно миновал, но темнело ещё довольно рано. По идее, климат тут должен был быть суровым. Баронская вотчина располагалась в широкой и протяжённой долине меж двух высоких северных хребтов. Зимой сюда сливался студёный воздух, а летом под постоянным солнцем долина должна была раскаляться. Но западная оконечность этой страны упиралась в громадное геотермальное озеро, расположенное в кальдере спящего супервулкана. Это озеро, парившее всё время, сильно согревало земли барона зимой, укрывая небо одеялом плотной облачности, постоянно то моросившей, то сыпавшей снегом, а летом восходящие потоки над ним провоцировали ветра, что охлаждали землю вокруг. Койт посмотрел на небо – ни звёзд, ни лун не видно, сплошные серые облака, да бьющая по лицу пороша.

 

Возле казармы, куда они шли, в беседке Койт заметил знакомый силуэт. Сомнений не было, это ждала его Кейт. Завидев мальчишку, она бросилась бежать к нему и повисла у Койта на шее, целуя его в щёку. Даже Серый и Жека заулыбались и прибавили ходу, а Кейт потащила Койта в беседку, тараторя, рассказывая о своих переживаниях. Сколько раз за эти несколько дней Койт думал об этой встречи, как они будут радоваться и веселиться, но вот она случилось, а он почему-то чувствует себя неловко. Кейт рассказывала, что когда она узнала про атаку на погранпереход, где был Койт с Казимирычем, то она чуть не умыкнула свой экзот, чтобы лететь туда, спасать их. Её поймали, Тонга надавал ей затрещин, её посадили на двое суток под арест, и выпустили только-только, когда он приехал. Койт заголил правую руку и показал Кейт браслет:

 

- Я теперь, как и ты, гражданин Республики, а Казимирыч стал моим названным дедом…

 

- И как же тебя величать теперь?- Кейт радостно захлопала в ладоши.

 

-Полянский Койт Маркович, мне одиннадцать лет и два месяца. Кстати, Кейт, а я ведь твоего полного имени не знаю.

 

-Я Бергман Кейт Йозефовна, и постарше тебя, сопляка, на целых четыре месяца.

 

- И это ещё не всё, - Койт вытянул на свет божий крестик, - я теперь крещённый, Кейт, и Казимирыч стал ещё и моим крёстным.

 

В ответ на это Кейт тоже извлекла из-под курточки шестиконечную звёздочку:

 

- А мой папа был иудейской веры, но я пока не могу её принять. Только когда мне исполниться двенадцать. Да и тогда раввина по Республике ещё поискать придётся…

 

Койт задумался. Выходит, они в разных лодках плывут. Жалко…

 

- Жалко, - повторил он вслух, - мы плывём с тобой, Кейт, по реке времени в разных лодках, раз вера у нас разная…

 

-Нет, Койт, нет, - неожиданно горячо запротестовала Кейт, - одна у нас с тобой лодка, и один господь ей правит, просто кто-то из неё воду черпает, кто-то на вёслах сидит, кто-то ставит паруса, а кто-то на носу держит на вытянутой руке яркий фонарь, чтобы все знали, куда мы плывём…

 

Тут из кормоцеха вышла припозднившаяся рота. Койт, по картинке на шевронах, понял, что это охрана полигона. Ребята были совсем молодыми, низенькими, пружинистыми, явно сытыми и весёлыми. Строй чеканил мимо них шаг, и капрал вдруг громко приказал:

 

-Песню запевай!

 

И тут же запевала звонким и лёгким, мальчишеским голосом начал горланить на весь полигон:

 

- Мы жили не бедно с тобой, не богато,

Друзья нам не ставили трусость в вину.

 

И тут уже все несколько десяток глоток подхватили на всю округу, стройно и затейливо, было ясно, что пели они этот марш уже сотню раз:

 

- Простые ребята, простые ребята,

Простые ребята идут на войну.

 

А затем из разных частей строя поодиночке подали голос наверное те, кого это лично касалось:

 

-Водитель!

И слесарь!

И повар с пекарни!

 

И опять все вместе:

 

-Все тут пригодились, при деле все тут!

Хорошие парни, весёлые парни,

Надёжные парни, рубеж не сдадут.

 

Землица и небо, а мы где-то между.

Здесь кровью пропитана каждая пядь…

Солдаты надежды, солдаты надежды,

Солдаты надежды хотят наступать.

 

Строй завернул за угол казармы, и опять пел один запевала, и песня потихоньку гасла вдали:

 

-Мы жили не бедно с тобой не богато,

Всего из богатства отвага и честь.

Такие ребята, такие ребята,

Такие ребята в Республике есть…

 

- Нам пора по казармам Койт, тут строго, попадёшься патрулю после пол-одиннадцатого, под арест могут отправить…

 

- Я тебя провожу, - Койт подал руку Кейт, но она засмеялась, - да что меня провожать, этот вход в казарму твой, а мне просто с обратной стороны войти надо… Здорово, что мы снова с тобой вместе…

 

-Здорово…

 

Койт смотрел, как счастливая Кейт добежала до угла здания, остановилась, ещё раз помахала ему рукой и исчезла. И мальчик подумал, что вместе они были вовсе не сейчас, а тогда, в промозглом, вонючем вагоне, когда он лёг лицом к стене, а маленькая Кейт прижалась к его спине. и они накрылись одним одеялом. Вот бы сейчас так лечь, чтобы она опять дышала горячо ему в затылок, а он абсолютно счастливый, заснул бы крепким безмятежным детским сном. И было это всего-то пять дней назад, но, боже мой, как давно это было… Койт вздохнул и пошёл спать в одиночестве.

 

Рано утром, за завтраком, к длинному столу, за которым сидела вся команда экзотов, подкатил посыльный дроид и уведомил весь личный состав, что курсанты Полянский Койт Маркович и Бергман Кейт Йозефовна должны с вещами явиться в ангар номер шесть через полчаса.

 

-Гляди ка, - усмехнулся Серый, сам майор на вас глаз положил, - да ну и ладно, меньше нам глаза мозолить будете…

 

Через полчаса Койт и Кейт стояли навытяжку посреди ангара номер шесть, вылизанного до блеска и абсолютно пустого. Перед ними туда-сюда по десять шагов передвигался майор в приподнятом настроении. Койт и Кейт не поворачивая голов следили за ним взглядом, но это было сложно, слишком уж большую амплитуду перемещения выбрал их начальник.

 

-Итак, курсанты, - наконец майор решил объяснить ситуацию, - вы поступаете на службу в мой эскадрон. Экспериментальный, пробный то есть, первый кавалерийский эскадрон Республики. Скачем мы не на лошадях, а на десятиногих дроидах, сконструированных из туннельных тележек и оказавшихся весьма удобными для быстрого передвижения по пересечённой местности поля боя. Но это так, лирика. На вас дорогие мои, ложится ответственейшая миссия, какая, узнаете потом. Мне нужны были два экзота. Один – бегающий по земле, а другой – способный спрятать от глаз технику. Но должно было быть одно условие. Эти экзоты должны были быть настоящими солдатами республики, а не этими полоумными баронскими вкладышами.

 

Майор прекратил ходить туда-сюда, отдал команду вольно и подошёл к Койту и Кейт, неожиданно заговорив с ними ласково, почти по-отечески:

 

-Господь послал вас, ребятишки, к нам на подмогу, только так и не иначе. Вы по своей воле стремились стать гражданами своей страны и стали ими. А теперь подписан указ и вы, наравне с инкубаторскими рудокопами признаны совершеннолетними, а значит ждёт вас комиссия, но это чистая формальность, и присяга Родине.

 

Майор сделал паузу, установилась тишина.

 

-Ну, что молчите, - продолжил майор, - не рады что ли?

 

Койт и Кейт переглянулись. Понятное дело, что с гражданством у них вышло как-то само собой, никакого стремления они не проявляли, да и с совершеннолетием и грядущей присягой майор их просто огорошил.

 

-Так, - майор не дождался никакой реакции со стороны подчинённых и снова переключился на деловой тон, - Бергман, идёшь к девочкам снайперам, они у нас спокойные, не бойся. А ты Полянский – естественно в общую казарму. Ребята там наполовину головорезы, но старшему не больше тринадцати, правда и младше тебя там нет, но ничего, у тебя богатый опыт, справишься, да и всему личному составу, чего греха таить, дали строгую установку беречь вас как зеницу ока, если они хотят дожить до победы, так что я за вас спокоен. Уф…

 

Майор еле закончил фразу, очевидно не привыкши к столь длинным речам. Койт и Кейт развернулись и пошли, куда было сказано. Но на выходе из ангара, Кейт всё же улучила мгновение и шлёпнула Койта по попе, радостно при этом хихикнув. Это заметил и майор, он сперва улыбнулся, но тотчас помрачнел, вероятно вспомнив что-то личное…

 

В казарме дневальный показал Койту пустую, заправленную одним только одеялом, койку сразу около входа, около поста. Койт понял, что это место вряд ли пустовало, и предыдущий хозяин был вынужден его уступить, подчинившись приказу. Потом дневальный повёл Койта в бельевую, показал, что где, и вышел. Койт нашёл пододеяльник, наволочку, нагнулся к нижней полке за простынёй, и тут получил ощутимый пинок в зад, и шершавые мелкие ладони схватили его за шею, а сзади раздалось нарочито искажённым низким голосом:

 

-Ты тут смотри, пацан, поосторожнее зад-то выпячивай…

 

Голос голосом, но вонь от ладошек была Койту родной и знакомой. В висках него у него застучало, он забыл про простыню, обернулся, едва не уронил на пол бельё, но пинавший его мальчишка подхватил.

 

-Марсик! Марсик! – Койт готов был обнять его и бог знает что ещё сделать, дабы проявить свои чувства, но Марсик отпрянул от друга со словами:

 

-Вот только обниматься и целоваться с тобой, засранец, я не буду…

 

Койта раздирали противоречивые чувства. Он был рад, конечно рад встречи с давнишнем товарищем, да что там товарищем, братом, пусть названным, но всё одно любимым, той, внешне мало проявляемой любовью, что бывает только в детстве. С другой стороны, Койту было не то, что стыдно, а скорее досадно. Как быстро Марсик отошёл для него на второй план в круговерти событий. Пока Койт нёс постельное бельё, пока он его заправлял, Марсик рассказывал, как он оказался на полигоне. Впрочем, рассказывать было особо нечего. Всем инкубаторским рудакопам судьба была одна: гражданство республики, и, если есть одиннадцать - совершеннолетие и на фронт.

 

- Знаешь, Койт, - тихо почти шёпотом поведал Марсик, помогая запихивать подушку в наволочку, - какой бы Коста не был имперский гад, но он всё-таки сделал из нас людей. А тут… - и Койт увидел, как нижняя губа Марсика пару раз дёрнулась, подбородок втянулся, как бывает, когда человек вот-вот заплачет.

 

-Ну, Марсик, - Койт погладил ему ладонь, - ты это, чего?

 

- Я никогда не думал, Койт, что в мире столько уродов. Мы с тобой тоже и дрались, и под смертью ходили, да и сами… Но тут. Тут такие твари попадались, что и зверьём не назовёшь. В первый же день утром два трупа вынесли. Майор ходил, тряс пистолетом, а они смеялись. Через день ещё одного. Тогда майор вызвал подмогу, пятерых самых борзых выволок на крыльцо и прямо на дорожке из своего пистолета и положил. И велел не трогать до вечера. Тут земли барона, Койт, тут всё просто бывает. Даже генерал двухзвёздный приходил, посмотрел, но приказывать убирать не стал. Тогда казарму и распределили. Самые мелкие около входа, а самые старшие там, в глубине коек. Ты Койт никогда туда не ходи. Даже если поманят, даже если вроде день и боятся нечего. У них там своя жизнь, весёлая…

 

Что мог сказать на это Койт? Ровным счётом ничего. Марсик, тем временем, совсем успокоился, опять принялся подтрунивать над товарищем:

 

-А ты, того, ночью-то всё орёшь?

 

-А ты что, не ссался давно?

 

Марсик расхохотался:

 

- Да пару раз было, но тут все болезные. Кто ссытся, кто срётся, кто петушинделя полночи тискает, и орундели вроде, тебя есть. Ты имей ввиду, это ты вон такой весь чистенький и гладенький, а тут на некоторых пацанах места живого нет. Все в шрамах да ожогах., - тут Марсик опять зашептал Койту на ухо, - а один, представляешь, оказался людоед вроде…

 

-Это как?

 

-Ну, вставал ночью, и, если у кого рука или нога торчит, кусал до крови, будто и вправду откусить хочет, а потом вроде как просыпался, и говорил, что не помнит ничего. Хорошо ещё, что за голову его укусить не тянуло. – Марсик, видно, настолько живо представил себе эту картину, что на всякий случай прикрыл ладонями уши, - В дурку его свезли.

 

-Знаешь что, Марсик,- Койт даже поёжился, - я то думал, что, наконец, из своего зверинца сбежал, а тут у вас ещё хлеще..

 

-Да нет, сейчас всё уже устаканилось. Ребята тут остались хоть бедовые, но, кроме нас с передних шконок, присягу уже приняли, понимают чем неуставные светят, но всё равно, вглубь казармы…

 

-Да понял я, понял…

 

-И ещё, не зови меня Марсиком. Все эти –асики –масики тут могут боком выйти. Мы все тут по фамилии Рудокоповы, по отчеству Республиковичи, ну, сам понимаешь, у губровцев с фантазией туговато… А Марсиусов тут пятеро, я, значит, номер пять, а зови просто Марс, ну а при всех Марс Пятый.

 

И Марсик рассказал Койту, что встретил его в бельевой не просто так, что его послал капрал Нахнахыч, когда он, Марсик, доложил ему, что Койта знает практически с пелёнок. И сейчас они пойдут в конюшню, и Койт получит первый урок по управлению многоножкой.

 

-А-а… Не парься, - Марсик махнул рукой, - эта тварь навроде ваших, практически разумная.

 

Койт не стал объяснять Марсику, что экзота разумным назвать ну никак не приходится, а поинтересовался, что это за имя у капрала странное.

 

-А ты сам поймёшь, когда он с тобой заговорит, - усмехнулся Марсик.

 

-Понятно, прозвище такое…-догадался Койт.

 

-Ну, да, но не только, это ещё и жизнь его…

 

-Мировоззрение,- подсказал Койт подходящее книжное слово.

 

-Да,иди ты,- Марсик завёл Койта в ангар со странного вида дроидами, и подошел к одному из них, прямо-таки с нежностью погладил блестящий корпус, - вот она моя склопендура…

 

Марсик объяснил, что это дроны разработки учёных барона. Изначально они были изготовлены для автоматизированной работы в узких штольнях, но потом оказались жутко интересными для военных. Представляли они собой, как и экзоты, некий гибрид насекомого и кибернетического организма. Но в отличии от экзота имели собственные мозги, не позитронную, а обычную ядерную силовую установку, и управлялись как джойстиком, так и голосом. Внешне они, и правда, были как многоножки с пятью сегментами, каждый из которых был снабжён конечностями. Второй и третий сегменты были раза в два больше остальных. Во втором сидел пилот и было место для ещё одного стрелка, в третьем была батарея на плутонии. Мозги были в самом последнем, пятом сегменте, остальные два были боевые.

 

Прежде чем начать обучение, Марсик объяснил Койту, что надо облачиться в гермоброню, тоже производства рукодельников барона. Вообще, эта вовлечённость барона в дела Республики, и в военные действия в частности, вызывала у Койта уже нехорошие мысли. Становилось очевидным, что барон имеет определённый личный интерес, и ещё не понятно, каким боком это всем выйдет. Марсик завёл Койта в хранилище и Койт обомлел. Перед ним на стапелях раскачивался целый батальон экзотов.

 

-Ты чего тормозишь, - Марсик подошёл к одному из экзотов и начал его просто расстёгивать, показывая Койту, как это делается, - Знаешь Койт, а Коста был прав, чертовски прав. И про консервную фабрику, это вовсе не враньё. Эта гермоброня, Койт, чем не консервная банка. Вот и выходит, что всё, чем пугал нас Коста правда. Поймали нас и теперь вот консервируют, упаковывают, значит, наше мясо в подходящую тару…

 

Койт усмехнулся. Он подошёл к костюмам и погладил металлокерамические пластинки. Эта гермоброня была просто имитацией экзотов, хотя явно по технологии изготовления ничего подобного у армейцев республики Койт ещё не видел. Марсик, сам уже в гермоброне, помог Койту облачиться. Гермоброня была тяжеловата, Марсик объяснил, что к ней прилагается ещё и экзоскелет, но пока они обойдутся без него, они же не будут бегать, а всего лишь сидеть и управлять многоножкой.

 

Койту было страшновато садиться в дроида. По сравнению с этой тварью кабинка фуникулёра казалось просто невинной детской каруселькой. Но дроид тронулся, и оказалось, что многоножка прекрасно держит равновесие. Да, покачивало, на поворотах кидало в сторону, но к этому Койт быстро приноровился. Многоножка хорошо понимала как джойстик, так и устные команды.

 

-А самое главное, - продолжал хвалить свою склопендуру Марсик, - она ориентирована по спутникам барона. Ты же знаешь, что кольцо за пару дней лишило и Республику и Империю всей спутниковой группировки?

 

Койт этого не знал. Выходит, что земные боги решили активно принимать участие в войне. Барон со своими технологиями, спутники посбивали. Койт подумал, что раз пошли такие дела, то и у имперцев, наверное, есть свои тузы в рукаве.

 

Вдоволь накатавшись, ребята вернулись в конюшню. У стойла дроидов стоял капрал. Он был низенький, прямо-таки квадратный и слегка горбатый.

 

- Ты Полянский? – капрал ткнул пальцем в направлении Койта.

 

Койт кивнул, капрал покачал головой:

 

-Салага ещё… Полянский, кивать и молчать будешь у имперцев, нах, когда они тебя подвесят за что нибудь, что они там у тебя найдут. А на мои вопросы нужно отвечать, нах, чётко, громко и по делу…

 

-Так точно, господин капрал, я Полянский!

 

Капрал кивнул, развернулся и вышел из ангара на улицу.

 

-Не понял, - Койт, проводив взглядом капрала, повернулся к Марсику, - и чего он от меня хотел?

 

-А я почём знаю…- Марсик пожал плечами, - Нахнахыч, он и есть Нахнахыч. Шибко контуженный он, жалко его. Наверное, хотел сказать, что у нас, нах, присяга завтра, Полянский, в десять, да забыл, нах, что хотел…

 

После вечерней поверки Койт осторожно, короткими взглядами, смотрел на лица своих новых товарищей. Лица как лица. Была пара обожженных физиономий, кое кто лицом подёргивался, будто собирался что-то сказать, да каждый раз передумывал, были лица застывшие, неживые, со взглядом вдаль или в пол, но ничего такого зверского в них не было. «Всё-таки склонен Марсик фантазировать,- подумал Койт, - понятно, ребята в жизни натерпелись, да кто нынче в наивности пребывает…» После отбоя передние ряды кроватей с мелкими обитателями затихли мгновенно, а там, в опасной по версии Марсика глубине казармы, в кромешной тьме, и правда кто-то чавкал, что-то постукивало, кто-то тихо посмеивался, вообщем, там, не стоило сомневаться, действительно шла тайная и, наверняка, непростая жизнь.

 

Койт тоже заснул быстро. И сон ему приснился наидурацкий. Будто стоят на бесплодном песчаном берегу в ряд экзоты, и Койт, голышом, как и положено, бегает между ними, прикладывает ладошку к щиткам одному за другим, а твари не открываются. И Койту уже плакать хочется, и холодно, блин. Потом он начал плевать в забрала этим экзотам, и забрало откидывалось, а внутри никого не было. И тут раздалась неприятная мелодия, Койт обернулся и увидел, как по воде плывёт лодка, и странно, нет от неё волн, хотя лодка громадная. А в лодке машут ему Капитан Немо из книжки, Лидер Нации (давненько не снился), Марсик прыгает, явно хохочет и пальцем на него тычет, но беззвучно, не слышит Койт его криков, и стоит там Кейт, и машет ему рукой. И Койт тоже хотел помахать, но тут вспомнил, что он голышом, и стыдно стало и побежал он прятаться в рядах мёртвых экзотов. А Кейт уже как-то на берегу оказалась, и в руке у неё непонятно как оказался горн, что был у херувима в мастерской Аркадия. И Кейт вдруг дунула в него и громко так заговорила:

 

- А где нащ Койт прячется? Вот найду его, вот найду…

 

И Койт вроде как от стыда сгорает, но с другой стороны ему вроде как и хочется, чтобы она его вот таким голеньким застала, и от этого странного ощущения колышек его дрожит от напряжения. И Койт представил, как Кейт вдруг неожиданно выскочит к нему на встречу и покажет пальчиком туда, вниз и спросит, смеясь, мол, а это что у нас там такое? И от этой мысли Койт почувствовал, что сейчас вот-вот оборвётся внутри него натянутая струнка, и он наверняка ощутит то чувство, что Коста кайфом называл… Но чьи-то сильные мелкие ладошки начали трясти его за плечи, оборвав наваждение.

 

-Ты чего валяешься, - это Марсик немилосердно тряс друга, - побудка давно прозвучала! Сейчас Нахнахыч явиться, а ты валяешься тут. Будешь потом казарму драить от обеда и до стенки.

 

Койт приподнял одеяло. Колышек готов был разорвать тонкую ткань труселей, да ещё на самой вершинке всё намокло, видать упустил он немного. Койт уронил одеяло. «Вот позорище-то какое…»- подумал он в панике, но тут взгляд его упал на суетившихся вокруг одежды и кроватей мальчишек, и он понял, что такая история не только с ним. Вон, двое, там не колышек торчит, а считай сучки и полпереда мокрые. И никто кругом не замечает, не смеётся, пальцем на них не тычет, будто так и надо. А если так, то что же он и вправду тормозит. Койт вскочил, первым делом напялил штаны, а потом уже давай кровать в порядок приводить. Может, он и на самом деле был последним, но Нахнахыч зашёл в казарму, когда уже с минуту, как все были одеты и всё было заправлено:

 

-Значит так, нах, повзводно в туалетную комнату, и чтобы через десять минут в четыре шеренги у входа, нах, в казарму. Ясно?

 

-Так точно, господин капрал, - гаркнула казарма.

 

-И ещё, ещё раз повторяю, кто будет мочиться в раковины, если застукаю, нах, будет весь ватерклозет мыть. Ясно?

 

-Так точно, господин капрал, - опять заорали все сорок три глотки, причём серьёзно так, без смешков.

 

Насчёт раковин Нахнахыч погорячился, они на взрослый контингент рассчитаны были, тут и в прыжке не достать, но то, что на сорок три желающих было четыре кабинки с унитазами, а писсуаров не было вообще, вот это был уже кринж. Ребята не стесняясь забивались в кабинки подвое, а кто помельче и по трое. И все такие спокойные, деловитые, мол, это у нас обычное дело. Койт опять оказался в пучине уже вроде как подзабытого им скотского образа жизни. Понятное дело, так выживать легче, незачем тратить силы и нервы на очеловечивание себя.

 

На завтрак было картофельное пюре на воде, две больших сосиски и сладкий –пресладкий чай. Потом ребята постарше маршем пошли на полигон, а их пятнадцать человек самых мелких, повели в медсанчасть. Тут к ним присоединилась Кейт. Поговорить с ней при Нахнахыче Койт не осмелился. Он думал, что в медсанчасти их опять начнут раздевать, ощупывать и осматривать, а это уже начинало надоедать. Но ничего подобного не было. Врач мельком глянул на него как есть, одетого, убедился, что руки-ноги присутствуют, голова на месте с видящими глазами и слышащими ушами, и этого ему было достаточно. Генного материала никто тоже не брал, очевидно, результаты этого анализа были уже внесены в карты.

 

За соседним столиком старый сержант равнодушно так поинтересовался у Койта, по какому адресу отправить извещение о смерти и, если повезёт, разумеется, само тело?

Койт не задумываясь назвал адрес Казимирыча, кого же ещё. Койт потом услышал, что и Кейт назвала тот же адрес. Бедная девчонка, не санитарный же поезд ей было называть. Да и Казимирыч не будет против, разве что горя ему прибавиться… Старый сержант выдал Койту личный жетон на цепочке, и мальчишка повесил его на шею, где становилось уже тесновато.

 

На присягу их привели в тот самый ангар, где они с Кейт стояли навытяжку перед майором. Они встали шеренгой. Перед ними теперь расхаживал Нахнахыч и трындел без умолку о том, что теперь начнётся у них новая, настоящая, нах, жизнь, наполненная смыслом служения, нах, родине… Рядом с Нахнахычем замерли в почётном карауле два дроида, что держали знамя республики и батальона. Койту так хотелось поговорить со стоявшей от него по правую руку Кейт, но, поди тут попробуй рот раскрыть, они только встретились ладонями и пожали их друг дружке, продолжая водить взглядом за Нахнахычем. Потом привезли штурмовые винтовки. Капрал лично проверил, чтобы в казённой части ни у кого не было патрона. Оружие раздали. Все поставили его на пол возле правой ноги. Койту винтовка была по грудь, а вот маленькой Кейт дульный срез доставал до подбородка. Увидев это, Койту хотелось закричать на весь ангар, мол, какого хрена вы делаете, отпустите жить хотя бы эту девчонку. Но Койт знал, что Кейт сама выбрала свою судьбу, и тут уж ничего с ней не поделаешь.

 

Раздали текст присяги, мол, поучите, чтобы не мямлить. Оказалось, что трое не умеют читать в достаточном качестве. Нахнахыч зарычал, подозвал их к себе и начал читать им вслух, дабы они запомнили, периодически спотыкаясь, так как без нахов и у него самого получалось тяжеловато. Койт прочитал присягу. Всего двадцать одно слово. Вот он скажет их и что? Неужели это оправдает те убийства, что он будет совершать? Не проще ли было Императору и Президенту сесть вот здесь, в пустом ангаре за столик, налить друг другу по стаканчику виски и найти другие двадцать одно слово, и прекратить эту войну, эти кровь и страдания. Не прекратят, нет. Тогда им опять придётся жить обыденной, рутинной жизнью, слушать роптание толпы и вздохи скучающих военачальников. Не будет в их жизни драйва, сладостного ощущения себя вершителями судеб…

 

В ангар зашли майор, двухзвёздный генерал, поп и мальчик с кадилом. Самое смешное, Койт вдруг осознал, что крещённый-то он тут один. Ни у кого из рудокопов он крестиков на шее не видал. А попу было, видно, наплевать. Он всех окропил святой водой, бормоча своё живи в помощи и удалился, даже не дождавшись самой церемонии. Начали произносить текст присяги. До Койта было ещё далеко. Он стоял и думал, для кого он клянётся отдать свою жизнь, и забирать жизни врагов. Для Нахнахыча и этих вояк? Для полудиких своих товарищей рудокопов? Вот если бы тут была площадь с тысячью обездоленных людей, да и не надо площади, хотя бы десяток… И Койту вдруг стало так страшно и тоскливо. И он решил, что произнесёт текст присяги и поклянётся на вечную верность вовсе не Республике, не абстрактному народу, а всего лишь этой девчонке, что стоит от него по правую руку… И, наверное, ещё тому одноногому мальчишке, что крепко пожал ему ладонь в паспортном столе Пограничного Города.

 

Полигон на землях барона занимал больше десяти квадратных километров. Ещё год с лишним назад Республика начала тут строить копию Города Рудокопов, настоящую, в полный размер. Причём строили сразу в разрушенном состоянии, как и было на самом деле, да ещё и поправляли эти развалины раз три месяца, чтобы они поспевали своим внешним видом за тем, что творилось на поле боя. Была сымитирована слободка, переходящая в Центральный проспект. Далее два квартала до первого перекрёстка, затем квартал до второго и несколько домов далее. На втором перекрёстке развалины уходили вправо на полкилометра, это был макет Второй поперечной улицы. Наконец, эта улица упиралась в Тополиный бульвар, который начинал подниматься в гору, в седловину между холмами, высотой метров семьдесят. Тополя были старыми с объёмными стволами. Теперь все эти великаны были повалены в непроходимый бурелом, что защищал бульвар от прямого огня с восточной стороны. Непроходимым бульвар был только для обычной колёсной и гусеничной техники, а многоножки могли идти поверху этого бурелома. Это было опасно, но на то и была создана кавалерия.

 

Смысл всей операции заключался в том, что под прикрытием валькирий к самому передовому укрепу должны были скрытно подойти отряд экзотов и полроты штурмовых дроидов и штурмовиков в гермоброне. Экзоты были разбиты на три тройки, их задача была зачищать руины домов справа и слева от проспекта. Затем валькирии приводили под прикрытием пехоту закрепроты, а штурмовики двигались дальше до второго перекрёстка и на восток, по второй поперечной улице, насколько хватало заряда экзотов. И только потом валькирии выпускали из-под своих щитов на Тополиный бульвар кавалерию, Кейт и Койта. Кавалерия скакала по бурелому наверх, к седловине. Кейт своим щитом прикрывала две ракетные установки с шестнадцатью георакетами. Койт тоже находился на этих установках, прикрывая их с уровня земли и управляя их движением. Основная работа у него начиналась на седловине. Экзот Койта должен был расчистить от противника триста метров по склону до вершины холма, чтобы установки с георакетами могли туда заехать и выпустить ракеты в глубину укреплений, тем самым разрушив всё, что там накопали имперцы, дав остаткам кавалерии зайти на гребень и там закрепиться, ожидая подхода воздушного десанта и наземных сил.

 

План был мудрёный. Технически осуществимый, но потери должны были быть большими. Самой главной задачей было, чтобы солдаты преодолели страх перед экзотами, ведь эти две силы, живые люди и экзоты не могли общаться друг с другом в режиме реального времени, значит, все действия должны были быть отработаны до автоматизма. Ребята эскадрона пропадали на полигоне с утра до вечера, до полного изнеможения. До обеда Койт обучался как обычный солдат, затем надевал костюм и действовал как экзот. Управлять ракетными установками было несложно. Дроид водитель и сам мог просчитать маршрут, а Койт свешивал ноги экзота в люк водителя и если стукал его по середине спины, машина ускорялась вперёд, если по бокам, поворачивалась налево-направо, а если он двумя ногами вставал дроиду на импровизированные плечи, установки останавливались. Самым тяжёлым для Койта был бег со стрельбой и метаниями плазменных гранат по склону из седловины на вершину. На арту надежды не было. Ракетные установки не поднялись бы по изрытому воронками подъёму. Там и без того хватало препятствий.

 

Первые десять дней тренировки шли без стрельбы, они просто привыкали к местности. Койт не знал, как в других подразделениях, а в их эскадроне уже на этой стадии лишились двух мальчишек. Они неправильно рассчитали траекторию движения своей многоножки и вместо того, чтобы пустить её по верху завала, попытались протиснуться под. И их просто срезало, размозжило всю верхнюю половину их тел. К тому времени на второй сегмент уже поставили турели с двумя типами пулемётов – дробовым для стрельбы по дронам и крупнокалиберником для стрельбы по укрепам и бронированной технике. В тот день вечерней тренировки не было. А на следующее утро Нахнахыч дал всем поспать на час больше.

 

Потом неделю шли тренировки с боевой стрельбой. Отряды двигались по маршруту, а их справа и слева сопровождали разрывы от ракет РСЗО и колошматили дронами в непосредственной близи от многоножек. Тут их эскадрон лишился ещё двух бойцов. Эфпивишка потеряла управление и на автоприцеле влетела в одну многоножку, та взорвалась. Один паренёк погиб на месте, а второй лишился ног. Но теперь уже остановки в тренировках не было. Лето настало неожиданно рано, генерал явно терял терпение. Учёба по его мнению затянулась. В последний день тренировки у одного парнишки из эскадрона в руках рванула базука. Вот так, ещё не доехали до фронта, а уже минус пять ребят и один дроид.

 

В конце третьей недели подготовки, во время обеда, в кормоцех зашло всё руководство. Штурмовой батальон, замороченный до предела, с грохотом двигая лавками, поднялся в стойке смирно. Установилась гнетущая тишина. Мальчишки стояли в глубине зала, а взрослые штурмовики занимали весь остальной объём. Экзотов тут не было, кроме Кейт и Койта. Пилоты обедали отдельно и после настоящих солдат Республики, да и кормили их повара барона, совсем не так и не тем, чем остальных.

 

- Товарищи бойцы! – Двухзвёздный генерал поправил указательным пальцем воротник, - наш президент и господин барон, перед нашей отправкой на фронт, выразили желание принять строевой смотр нашего гвардейского ударного батальона. В связи с этим, после обеда мы будем приводить в порядок амуницию, а завтра проведём две репетиции нашего строевого движения.

 

-Служим Республике! – гаркнул батальон. Генерал кивнул и покинул кормоцех. Народ рухнул на лавки, и желание обедать пропало почти у всех. Мало того, что народ был измотан тренировками, так теперь ещё все должны были чеканить шаг и горланить песни перед трибуной на главном плацу, которую уже начали возводить три строительных дроида из пенобетона цвета дерьма. Неизвестный остряк метко прозвал эту трибуну эшафотом. Нахнахыч, услышав это, грозил ребятам кулаком, но глазёнки его тоже озорно блестели.

 

Сам не ожидая того, из-за Марсика, Койт и тут вляпался в историю. Марсик даже на полигоне, в момент передышки или привала, нет-нет да запевал по своей привычке то жалостливую песенку, то марш, которому подпевал весь шагающий строй эскадрона. И когда встал вопрос, кто пойдёт возле знамён республики и собственно батальона с барабанным боем и запевалой, то майор сам назвал именно его, как самого музыкального и горластого. А Марсик возьми и ляпни, что Койт тоже недурной запевала. И вот их поставили справа и слева от знамён, дали в руки барабаны, показали ритм, они пошли и запели гимн батальона. Да ещё как запели, Нахнахыч в натуре слезу пустил.

 

И вот настал день парада. Как на заказ светило редкое в землях барона солнце, блестели все те поверхности, какие могли блестеть. Всё оружие раздали не то что без патронов, а даже со снятыми бойками. Специальный отряд губровцев лично проверил каждую винтовку, пулемёт и пушку. Койт и Марсик грохнули в барабаны, за ними в барабаны ударил строй из ещё шести ребят и батальон поротно двинулся к трибуне, и над плацем понеслась мелодия марша:

 

- Мы знамя своё не теряли в бою,

Товарищей мы не бросали.

За Родину нашу, за веру свою

Живою шагаем мы сталью.

 

Товарищ вперёд, не сбивайся с ноги

И сердцем запомни всех павших.

Пусть нынче трепещут от страха враги

Под поступью огненной нашей.

 

За детские крики в горящих домах,

За раненых стоны в окопах,

Мы флаг свой поднимем на Чёрных Холмах,

Священной земле рудокопов.

 

Знаменосцы и барабанщики дошли до трибуны, повернулись налево, ушли с траектории движения батальона, опять развернулись к трибуне и продолжали задавать ритм проходившим войскам. Сперва отчеканили шаг две роты штурмовиков в гермоброне типового образца, за ними катились три ряда штурмовых дроидов. Затем, в коротких юбочках прошла шеренга девчонок дроноводов, потом рядок снайперш, где маршировала и Кейт. Далее пошла всякого рода техника, танковая рота, несколько типов бэбээмок и замыкал весь этот бедлам эскадрон многоножек в полном составе. Экзотов, понятное дело, в строю и быть не могло.

 

Койт хорошо рассмотрел, что творилось там, на трибуне. Вон тот молодой человек в смешном камзоле, был, конечно же, самим бароном Винкелем. Койт знал, что такое камзол из иллюстраций к романам. Около барона крутились два охранных андроида с синими мордами и трое девушек. Койт слышал, что у барона есть жена и две дочки, но по возрасту стоящих около него молодых дам было совершенно непонятно, кто есть кто. Президент, Лидер Нации, был в военном френче. На плакатах он выглядел моложе и внушительней, и, как лицо. принимавшее этот мини парад. вовсе не был серьёзен. Когда мимо него маршировали девчонки, он не только отдавал честь, но и послал пару воздушных поцелуев. А на проход эскадрона, полез обниматься с бароном, от восторга, видимо, и всё показывал два больших пальца гарцующим на многоножках рудокопам, что держали свои ладошки на гашетках пулемётов. Их так потом и находили. Обугленные до состояния головешек трупы, чьи ладони были намертво приплавлены к пулемётам. Они вели огонь до последнего, до самого последнего удара их сердец. И казённая часть пулемётов у всех была разорвана – там взорвался от страшного жара досланный патрон.

 

И тут Койт сообразил, что лидер нации был просто пьян, просто они уже отметили с бароном встречу, а теперь наслаждались интересным зрелищем. Койт думал, что в завершении смотра Президент произнесёт вдохновляющую речь, но никакого напутствия в бой не было. И Лидер Нации показался Койту вовсе не суперменом из его снов, а обрадованным мальчиком, которому неожиданно подарили большую коробку солдатиков, а те, в свою очередь, вдруг оказались живыми, и мальчик был вне себя от восторга. Зазвучал гимн Республики. И все вокруг приложили руку к сердцу, и запели, а если не запели, ибо слова знали не все, то просто стояли, серьёзно нахмурив брови. И Койт так стоял, он знал только первый куплет.

 

Через три часа Койт сидел в багажном отсеке транспортника ВВС барона и, жуя яблоко, заворожено смотрел в иллюминатор, как рядом с ними летит отряд сверкающих в лучах оранжевого солнца экзотов валькирий, одна из которых была заметно меньше других, а вдалеке то пропадая в облаках, то появляясь вновь, оставляли за собой белый след истребители Республики.