Приходила осень
А сегодня ко мне приходила осень. Как всегда, наглая и бесцеремонная, она долго стучала в окна, а когда ей это наскучило, просто просочилась в комнату сквозь щели в рамах. Я так надеялась спрятаться от нее под пледом, но она сказала, что синтетикой ее не напугаешь, и принялась сажать мне на плечи меланхолию. Я предложила осени чашку какао, но она расхохоталась и умчалась на улицу разбрасывать листья. Какао уже пили с меланхолией. Она томно вздыхала, ежилась от холода и наводила на меня тоску всем своим жалким видом. Пришлось плестись на улицу, чтоб отвязаться от нее.
Осень была явно недовольна, она долго пыталась загнать меня обратно ледяным ветром, а когда поняла, что я не отступлю, расплакалась от обиды. Зонта не было, а осень все плакала и плакала. Жаль ее, после смерти Пушкина, никто не слагал о ней таких дивных стихов. Когда осень приходит и наряжает всю округу в золото, от поклонников отбоя нет. Они щелкают вспышками, любуются ее красотой и делают вид, что очень-очень ей рады. Но стоит ей закончить свою работу, разбросать листья, отдать все грибы и ягоды, подготовить город к зиме, как о ней тут же забывают. Пробегают мимо, не глядя, ворчат на бедняжку, засиделась мол. Вот и проказничает осень, подбрасывая в сумку хандру или простуду, в голову серые тоскливые мысли, а потом плачет как сейчас, горько-горько.
Я стою, промокшая до нитки, и все пытаюсь ее успокоить, повторяя: «Я люблю тебя, осень. Правда». Но она знает, что я вру, и дождь не прекращается.
Осень была явно недовольна, она долго пыталась загнать меня обратно ледяным ветром, а когда поняла, что я не отступлю, расплакалась от обиды. Зонта не было, а осень все плакала и плакала. Жаль ее, после смерти Пушкина, никто не слагал о ней таких дивных стихов. Когда осень приходит и наряжает всю округу в золото, от поклонников отбоя нет. Они щелкают вспышками, любуются ее красотой и делают вид, что очень-очень ей рады. Но стоит ей закончить свою работу, разбросать листья, отдать все грибы и ягоды, подготовить город к зиме, как о ней тут же забывают. Пробегают мимо, не глядя, ворчат на бедняжку, засиделась мол. Вот и проказничает осень, подбрасывая в сумку хандру или простуду, в голову серые тоскливые мысли, а потом плачет как сейчас, горько-горько.
Я стою, промокшая до нитки, и все пытаюсь ее успокоить, повторяя: «Я люблю тебя, осень. Правда». Но она знает, что я вру, и дождь не прекращается.
