В путешествии

(Перевод рассказа Славомира Мрожека “W podroze”)
 
Сразу за N. мы проезжали через плоские намокшие луга, среди которых светились, подобно головам рекрутов, немногочисленные участки стерни.
Коляска бежала бодро, невзирая на выбоины и грязь. Далеко, на высоте конских ушей, тянулась полоска бора. Вокруг пусто, как обычно бывает в это время года. Только теперь, спустя какое-то время с начала нашей поездки, впереди перед нами показался силуэт человека, который можно было разглядеть все отчетливее по мере приближения. Был то мужчина с обычным лицом и в мундире работника почты. Он стоял неподвижно у дороги, а когда мы проезжали мимо него, бросил на нас равнодушный взгляд. Только он исчез из виду, как тут же перед нами показался следующий, в такой же униформе, стоящий все также неподвижно. Пригляделся к нему внимательно, но вот вскоре уже вижу третьего, за ним четвертого. Все стояли лицом к шоссе с апатичными глазами и в поношенных мундирах. Заинтригованный, я привстал с сиденья, чтобы над спиной кучера лучше разглядеть дорогу. Ну и очевидно: уже издалека увидел выпрямленную одинокую фигуру на краю дороги. После следующих двух объяло меня непобедимое любопытство. Все стояли на довольно почтительном между собой расстоянии, но достаточно близком, чтобы могли видеть друг друга, и принимали внешне похожую позу, обращая на коляску внимание не большее, чем обращают свое внимание на проезжающих придорожные столбы. Я напряг свое зрение, и снова и снова, по мере минования одного, тут же вдалеке показывался следующий. Уже было раскрыл уста, чтобы спросить кучера, чтобы это все могло значить, как тот, указуя хлыстом на очередного, сказал не поворачивая головы:
- На службе.
И снова перед нами показалась равнодушно смотрящая перед собой
неподвижная фигура.
- Как это? – спросил.
- Обычно. Стоят на службе. Вьё, гнедой, вьё!
Фурман явно не пылал охотой на дальнейшие разъяснения, а может полагал их излишними. Покрикивал на коней, время от времени машинально подгоняя их хлыстом. Придорожные ежевика, святыни и одинокие вербы выходили нам навстречу и отходили прочь, а между ними то и дело выделялся уже знакомый мне силуэт.
- На какой службе? – допытывался я.
- На какой? На государственной. Телеграфная линия.
- Как это?! – крикнул я, - Ведь для телеграфа нужны провода и столбы!
Кучер посмотрел на меня и пожал плечами.
- Видать сразу, что пан издалека – сказал. - Каждый знает, что для обычного телеграфа нужны и столбы, и провода. Но этот телеграф беспроводной. Точнее, в проекте должен был быть с проводами, но столбы украли, а проводов нету.
- Как это, нету?
- Обычно. Нету. Вьё, сивый, вьё!
Пораженный, я молчал. Однако не имел намерения закончить разговор.
- Но как же так, без провода?
- Да вот так. Один другому кричит, что нужно, тот третьему, третий четвертому и так себе повторяют, пока телеграмма не дойдет до места. В настоящее время не передают, но если бы что, то пан бы сам услышал.
- И такой телеграф работает?
- А что ему не работать? Работает. Только часто искажают депешу. Хуже всего, когда кто-то выпивши. Тогда для фантазии разные слова от себя добавляет, и так уж и идет дальше. А так, в остальном – даже лучше, чем обычный телеграф с проводами и столбами. Известное дело - живые люди всяк умнее. И буря не повредит, и экономия на дереве, ведь все же леса у нас в Польше ужасно истреблены. Только зимой волки иногда прерывают. Вьё!
- Ну, а те люди - довольны? – удивлялся я.
- А почему бы нет? Работа нетяжелая, разве что иностранные выражения бывает нужно произносить. А теперь даже наш начальник почты поехал до Варшавы в деле улучшения работы. Современные раструбы должны им выдать, чтобы свои легкие не надрывали. Гетта!
- А что, если кто из них глухой?
- Глухих на работу не берут, также и шепелявых. Как-то устроился туда по знакомству один заика, так его сняли: он всю линию блокировал. Говорят, что на двадцатом километре стоит выпускник театрального училища – тот выразительней всех кричит.
Я снова замолчал, смущенный полученными аргументами.
На людей вдоль дороги уже не обращал никакого внимания. Коляска подскакивала на ухабах, направляясь к быстро приближающемуся лесу.
- Ну хорошо, - спросил я осторожно, - А не хотите ли нового телеграфа, на столбах и с проводами?
- Храни нас Бог! – оживился возбужденно кучер. - Благодаря телеграфу в нашем повете стало легко найти работу. К тому же можно и дополнительно подзаработать: если кому-то очень нужно, чтобы ему депешу не переврали, то берет бричку и гонит на десятый, пятнадцатый километр, и каждому по дороге на лапу вручает. Так что, телеграф без провода это совсем другое, чем с проводом. Прогресс!..Ноо! Вьё!
Сквозь шум колес долетел до нас как-бы слабый окрик: не то дуновение, не то причитание. Звучало как-то наподобие этого:
- Оооеееуууаааоооааа…
Фурман повернулся на козлах и навострил уши.
- Передают, - сказал. Встанем-ка, так будет лучше слышно. Тпрр!
Когда утих стук колес, над полем установилась полная тишина. И в ней все явственней неслось к нам звучание, подобное зову птиц на болотах. Стоящий ближе к нам «столбарь» приложил к уху согнутую ладонь.
- Сейчас дойдет до нас, - шепнул кучер.
И действительно. Едва прозвучало с последнего в очереди «ууу», как тут же из-за бугра, мимо которого мы недавно проехали, протяжно разнеслось:
- Ооотееец ууумееер пооохооороооныыы в срееедууу!
- Вечный покой, - вздохнул фурман и подхлестнул коней. Мы въезжали в лес.