Хафиз. Газели Ч.1

Афлитунов Альберт

№1 в нумерации переводов Афлитунова

(№11 в нумерации Shahriari) :

1.-11

O виночерпий! Наполни мою чашу вином!

O менестрель! Скажи, что удача теперь моя!

Лицо моей Возлюбленной пусть отразится в чаше.

А знаете, почему я вином всегда себя счастливлю?

Вечен тот, чьё сердце пробуждено Любить.

Как если б Вечности Скрижали

жизнь мою определяли.

Столь горды высшие красоты мира,

Но затмевает их моя красавица-ель.

O ветер, если случайно пронзишь любовью ты сады,

дай знак Возлюбленной, прошу я, от меня...

Спроси, почему в забвенье моё имя.

Прибудет тот, кому вы отказали.

Угодно опьянение Возлюбленной и Богу:

К вину приговорили бы программу моей жизни!

Что если бы в Судный День,

никакой благодарности не снискалось бы

От едящего хлеб и оставляющего запретную воду столь прекрасной?

Хафиз, позволь слезинке или двум глаза твои покинуть,

позволь поймать божественную Птицу Счастья.

Море небес и гондола луны

блистают пусть по милости Творца!

O wine-bearer brighten my cup with the wine

O minstrel say good fortune is now mine.

The face of my Beloved is reflected in my cup

Little you know why with wine, I always myself align.

Eternal is the one whose heart has awakened to Love

This is how Eternal Records my life define.

So proud are the tall beauties of the world

Outshines all the others this handsome spruce of mine.

O breeze if by chance you pass through friendly gardens

From me to my Beloved, please give a sign;

Ask why you choose to forget my name?

Will come the one to whom an audience you decline.

Intoxication pleases my Beloved and my Lord

To the wine, they would assign, my life's design.

What if on Judgment Day, no favor would be gained

From eating bread and leaving a forbidden water so fine?

Hafiz, let a tear drop or two leave your eyes,

May we ensnare the Bird of Union, divine.

The sea of the skies and the gondola of the moon

With the grace of the Master, radiantly shine.

Los Angeles, Ca

October 19, 1999

2.-22

Коль слышишь возлюбленных слова, ищи в них смысл, а не ошибку,

коль не познаешь эти слова, ошибка, должно быть, в тебе.

Ни сейчас, ни потом, ни здесь и нигде невозможно сломить мой дух и душу.

Богу хвала за всю интригу ума, который и сам под угрозой.

Я не знаю того, кто в сердце моём,

Хотя я молчалив, но сердце должно дрожать и трястись.

Мое сердце прошло сквозь преграды, словно песня,

Слушай её, моя судьба, ведь именно эту я должен играть.

Для меня не важны мирские дела, которые я оставляю.

Важны мне твоя красота, красота мира, которую я вспоминаю.

Мое сердце в огне, я беспокоен и устремлён

К таверне, чтобы вылечить мою стодневную головную боль.

Моё чувствительное сердце оставило след в этом храме,

где мыть мое тело в озере винном ты имеешь полное право.

В храме Магов гость я желанный,

потому как в сердце моём вечный огонь всё пылает.

Что за песню играл менестрель?

Жизнь ушла, но я всё же пытаюсь дышать!

Вчера вечером голос твоей любви во мне сник,

Но Хафиза грудь от волненья дрожит, по тебе всё дрожит.

When you hear the lovers’ words, think them not a mistake

You don’t recognize these words, the error must be your take.

The here and hereafter cannot tame my spirit and soul

Praise God for all the intrigue in my mind that is at stake.

I know not who resides within my heart

Though I am silent, he must shake and quake.

My heart went through the veil, play a song

Hark, my fate, this music I must make.

I paid no heed, worldly affairs I forsake

It is for your beauty, beauty of the world I partake.

My heart is on fire, I am restless and awake

To the tavern to cure my hundred day headache.

My bleeding heart has left its mark in the temple

You have every right to wash my body in a wine lake.

In the abode of the Magi, I am welcome because

The fire that never dies, in my heart is awake.

What was the song the minstrel played?

My life is gone, but breathing, I still fake!

Within me last night, the voice of your love did break

Hafiz’s breast still quivers and shakes for your sake.

3.-41

Хоть ветер благостный несет цветов лепестки,

И музыка гремит, и сладостно вино,

Откровенность и враждебность овладели ими.

Не пей, потому что сейчас дни смуты.

Спрячь кувшин в рукав.

Похоже на откровенные глаза кровавой эпохи.

Давайте постираем одежду в воде.

Во время благочестия и воздержания

Настроение далеко от роскоши далеко.

Вот прямо эта согнутаяая голова –

болезненный приговор.

Разрезанная сфера мира – кровоточащая рана.

Она сортирует головы и короны царей.

Ирак и Фарс, вы признали стихи Хафиза.

Настала очередь Багдада и Табриза.

Though the wine is joyous, and the wind, flowers sorts

Harp music and scent of wine, the officer reports.

If you face an adversary and a jug of wine

Choose the wine because, fate cheats and extorts.

Up your ragged, patched sleeves, hide & keep your cup

Like this flask of wine, fate too bleeds and distorts.

With my teary eyes, I cleanse my robe with wine

Self-restraint and piety is what everyone exhorts.

Seek not your joy in the turn of the firmaments

Even my filtered clear red fluid, dregs sports.

This earth and sky is no more than a bleeding sieve

That sifts and sorts kingly crowns and courts.

Hafiz, your poems invaded Fars and Iraqi ports

It is now the turn of Baghdad and Tabrizi forts.

4.-53

Угол таверны - мой алтарь, где я молюсь

На рассвете, мантру Старого Maга повторяя.

Не страшно, если нет игры арфы при утреннем подъеме солнца.

Мой утренний крик раскаяния - музыка, которую я играю.

Слава Богу, свободный от нищих и королей, вдалеке я остаюсь.

Сочувствуя бедняге у двери Возлюбленного, я плачу.

Для тебя в мечети и таверне время своё я потратил;

Ей-Богу, от желаний своих я никогда не бежал и в них не плутал.

Только лезвие Ангела Смерти может искоренить мою стоянку, крепкую в помыслах.

Бегство от любви и изящества никогда не было моим путем.

С тех пор, как сделал я поиски тебя целью своей,

Я поклоняюсь трону, на котором может солнце светить.

Не твоя ошибка, что грехами полна глина твоя, из которой создано тело,

Тем не менее, прими грехи эти, Хафиз,

покажи свой хороший вкус.

The corner of the tavern is my altar, where I pray

At dawn, the mantra of the Old Magi, I say.

Fear not if the harp plays not at sun's morning ascent

My morning cry of repentance is the music I play.

Thank God, free from beggars and kings, away, I stay;

Homage, to the beggar at the door of the Beloved, I pay.

For Thee, in the mosque and the tavern, my time, I spent;

By God, from this intent, I never ran nor walked astray.

Only, Angel of Death's blade can uproot my tent

Running from love and grace has never been my way.

From the time that I made my search for Thee my intent

I lean upon the throne on which the sun may lay.

Not your fault was the sins that were put into your clay

Nonetheless accept them, Hafiz, and good taste display.

Los Angeles, Ca

October 20, 1999

5.- 79

Небесный ветер доходит досюда,

с вином и возлюбленной здесь сижу я.

Почему нищий не может играть роль короля?

Небо - дом, государство - земля.

Зелёная трава здесь подобна Раю;

зачем мне менять это на ворота сада?

С кирпичами вина строят башни любви,

Быть кирпичами из глины - наш финал.

Не ищите доброту у полных ненависти.

Мусульмане с христианами соревнуются в зле.

Не обливайте меня грязью, не черните моё имя;

Только Бог может мою историю знать.

Ни труп Хафиза, ни жизнь его не исключают,

что со всеми его преступлениями

жаждут и его небеса.

The heavenly breeze comes to this estate,

I sit with the wine and a lovely mate.

Why can’t the beggar play the king’s role?

The sky is the dome, the earth is my state.

The green grass feels like Paradise;

Why would I trade this for the garden gate?

With bricks of wine build towers of love,

Being bricks of clay is our final fate.

Seek no kindness of those full of hate,

People of the mosque with the church debate.

Don’t badmouth me, don’t blacken my name;

Only God can, my story narrate.

Neither Hafiz’s corpse, nor his life negate,

With all his misdeeds, heavens for him wait.

6.- 254

Терпеливый соловей на ветви дерева

Ради блага розы исполнил её просьбу.

Благодари свою доброту и красоту, о роза,

И гордости своей не позволяй обидеть соловья.

Я жалуюсь не на то, что разлучён с тобой,

Хотя в надежде на союз в вечной буду я разлуке.

Если иные наслаждаются довольством и роскошью,

Боль разлуки - вот что восхищает меня.

Для нимф и Рая некоторые находят розарий,

Нимфа – возлюбленная моя, и таверна - врата моего сада.

Пей вино под музыку арфы, не беспокойся о том,

что радость запрещена ради божьей милости.

Хафиз, разлука не напасть,

Слияние в разлуке и свет во мраке ты познай.

The patient nightingale on a branch atop the tree

For the well being of the rose made its plea.

Praise your goodness O rose, and your beauty,

Let not your pride make the nightingale flee.

I complain not of being apart from thee,

In hope of union, I’ll be apart for eternity.

Others delight in pleasure and luxury,

Pain of separation is what delights me.

For nymphs and Paradise, some find the rosary,

Beloved is my nymph, and tavern my garden’s entry.

Drink wine to the music of the harp, be worry free

From he who forbids you joy for God’s mercy.

Hafiz, separation is not at tragedy,

Union in separation, and light in the darkness you see.

7.- 336

ПУСТЬ ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ ШЕПЧЕТ, ПОЛОЖИВ ПОД ПОДУШКУ

ПОЗДРАВЛЕНИЕ ЭТО, ПРОРОЧЕСКИЙ СТИХ:

В надежде на близость, драгоценную жизнь свою я отдам,

Как райская птица, прыгнув в Вашу мирскую ловушку,

В надежде на один день, будучи Вашим достойным слугой,

Совершенство обоих миров я с удовольствием отдам.

Может облако провидения пролиться дождём,

Прежде чем я в прах обращусь и в небо взлечу.

Приведите певцов, музыкантов к надгробью, принесите вина,

Мой дух тогда пойдёт танцевать

под музыку и вина аромат.

Яви же свою красоту,

о, утончённая моя возлюбленная,

моей жизни и миру,

с аплодисментами я сделаю остановку.

Хоть я стар, этой ночью меня подхватите под руки,

Утром, юный, я поднимусь.

На смертном ложе яви мне светлый свой лик -

и скажу, как Хафиз, я вершины достиг.

In the hope of union, my very life, I’ll give up

As a bird of Paradise, this worldly trap I will hop.

In the hope of one day, being your worthy servant

Mastery of both worlds I’ll gladly drop.

May the cloud of guidance unload its rain

Before I am back to dust, into the air I rise up.

Beside my tomb bring minstrels and wine

My spirit will then dance to music and scent of the cup.

Show me your beauty, O graceful beloved of mine

To my life and the world, with ovation I put a stop.

Though I am old, tonight, hold me in your arms

In the morn, a youthful one, I’ll rise up.

On my deathbed give me a glimpse of your face

So like Hafiz, I too, will reach the top.

8.- 398

О, свет моих очей, мне есть, признаться тебе в чём,

Пока полон кувшин и предлагают пить…

Охваченный страстью, как Ахриман, заманиваю в сети,

и меня полюбишь слушать ты, к вящему смущенью.

И песней нежною охвачен будет слух,

Струна зальётся слезой под грохот барабана.

И чётки, и молитвы навряд ли тут утешат.

Не лучше ль покупать запретное вино

И лишь на склоне лет покаяться в грехах?

Как старый шейх светиться мудростью желает,

Так юноша любовь свою излучит пусть.

Любовь границ рассудочных не знает.

Останется потом одна с тобою грусть.

Дели с друзьями щедро блага все и время,

И даже жизнь свою пожертвуй ты в бою.

О виночерпий, наполни чаши бренных

И милостью своей верши судьбу мою.

Глаза друзей зальются винной негой,

Как золотом кипящий Зарафшан

Несёт на берега свои одежды.

Так на Хафиза нищего взгляни, слегка

Чтоб блёстки кинуть как надежду

И подарить и мысли, и слова.

I have something to say my dear, hear my word

While your jug is full, offer a drink and be a lord

On the path of Love, Devil tempts you a lot

Come, let your heart and soul be in accord.

The song was spoiled, and the string was no more

Tambourine shout out aloud, O harp, cry with your cord.

The rosary and gown will not bring you joy

Only the wine-seller, such bargains can afford.

The wise speak from experience, as I said

You too, my son, by age will be floored.

Love did not put its chains upon the mind

Those who sought lovers, intelligence abhorred

Share with your friends your worldly goods and time

Mark my word, for friends put your life at the sword.

O wine-bearer, may your cup always be full

With your grace, bring drunken me aboard.

Joyous, in golden garments, pass us by

Cast a glance at Hafiz in rags, a kiss, a word.

Los Angeles, Ca

January 5, 2000

9.- 417

Навсегда радость - мой приз

С вином желания.

Благосклонно Бог даёт,

Что желаю иль прошу.

O, непредсказуемая судьба,

Обними меня как возлюбленного,

Иногда золотую чашку и блюдце,

Иногда вино даря.

Испитое, прожитое - лишь моя игра,

Моё имя и моя известность.

Глупые старцы обвинят

И лучших в их корысти.

От отшельника и начётчика

я с криком в маете бегу.

Воплем «Боже запрещает!»

Носится толпа вокруг.

О душа, и как сказать

Мне о боли бытия?

Слезами полны глаза,

В пламени душа моя.

Кто не верит этой боли,

Вряд ли что-то в ней поймёт.

Ель растёт уж слишком долго,

На лице луны тревога

Кратким мигом изойдёт.

Губ твоих пурпур и сладость -

Для Хафиза страсть и власть.

Забудь ночные бдения, тревоги сна,

И утренние громкие молитвы крикуна.

Forever joy is my prize

With the wine of desire

Thankfully God gratifies

What I wish or require

O unpredictable fate

Embrace me like your mate

Sometimes golden cup and plate

Sometimes wine acquire

Drunk and insane is my game

It is my name and my fame

Unwise Elders will blame

And the Leaders for hire

From the recluse and devout

Loudly I repent and shout

The works of the pious doubt

"God forbid!" is my choir

O soul what can I say

Of pain of being away?

My eyes tearfully play

And my soul is on fire

To doubters it will not show

Such pain, who'll ever know?

The spruce will long to grow

Your face the moon inspire

Longing for your lips

Has Hafiz in its grips

Forget the night-school's tips

And prayers of morning crier

Los Angeles, Ca

January 21, 2000

10.- 424

ГЛАС ПОСЛАННИКА БОГА УСЛЫШАН ВЧЕРА:

«Не отделяйтесь всуе от меня,

Вы мне дороги более, чем мои глаза,

Утешение моей душе приносят биение сердца и слеза…».

Возлюбленные не могут дотянуться даже до кромки Его рубашки,

Им рубашка терпения, вся в клочьях, дана.

Не позволяйте своей судьбе и тем, кто неудачи Вам сулят,

насиловать сердце ваше, посвятите себя Божественному,

в страданиях Вы выиграете самое высшее вознаграждение.

Вы возропщете: " Вы запрещаете мне эту любовь".

Я прощаю Вам Вашу ошибку, что Вы не увидели Мудрого.

Вот почему бытие Возлюбленного Хафиз,

порицая ненужные связи, столь пылко отрицает.

Don’t separate from me, thou dearer than my eyes

Solace to my soul, calmer of my heart’s cries.

Lovers cannot reach the hem of His shirt

Their shirt of patience, with shreds dignifies.

Let not your fate and lot, mishaps for you devise

In ravishing the hearts, you win the highest prize.

O preacher of creed, you forbid me this love

I forgive your errs, you have not seen the Wise.

Why would the Beloved, Hafiz criticize

Exceeding the bound, ardently denies.

Los Angeles, Ca

April 6, 1999

11.- 483

Путник на чужбине

Взял странника за руку.

Увидишь прозрачность и цвет вина,

Если дашь ему отстояться дней сорок.

Храни нас бог от дервиша плаща,

Таится где идол в каждой складке.

Хотя добродетели признанья не нужно,

Нужда пусть будет твоим поручителем.

О ты, хозяин урожая,

Удержись от порицаний сборщиков.

Куда делась вся наша радость?

И боль в любви почему столь приятна?

И тайны в груди почему все

Так тоскливы, темны и унылы?

Пусть пламя любви разгорится в сердцах.

Что толку в кудрях золотых

Без нежных пальцев возлюбленных?

Чем жёстче возлюбленный в любви,

Тем легче исполняется его позыв.

В винный погреб идешь,

И вот я спрошу:

завершится ли так твой поход,

как ты представлял?

Либо сердце Хафиза не так велико,

чтоб уроки принять,

Либо всё до конца Учитель

Никак не может понять…

A traveler in a strange land

Took a stranger by the hand,

You will only see clarity of the wine

If for forty days you let it stand.

God keep us from the dervish’s cloak

That conceals an idol in every strand.

Though virtue needs no recognition

Let helping the needy be your errand.

O you, the owner of the harvest

Keep your harvesters from reprimand.

Where has all the joy gone?

Why is the pain of love so bland?

Every chest is gloomy, dark and sad;

Let love’s flame in hearts be fanned.

Without the finger of lovers

For golden rings there’s no demand.

Though Beloved seems to be so harsh

The lover accepts every command.

Walk to the tavern and I will ask,

Have you seen the end you have planned?

Neither Hafiz’s heart is in lessons so grand

Nor the teacher can fully understand.

Los Angeles, Ca

April 15, 1999

12.- 59

Надеюсь на признание, мой друг,

Надеюсь, и грехи мне будут прощены.

Я знаю, преступил всех дозволений круг,

Но ты мой ангел и в слезах любви.

И эти слёзы кровью из души

Сердце разорвут любое.

Задумчивый в молчанье взгляд,

Губ рубин и смоль волос…

И в мире этом только двое

Знают про любовь.

И я не ведаю, какую надо роль

Сыграть нам, чтобы были вместе.

Коснуться двери может быть дано,

Где след оставлен нежный.

Быстрее сердце бьётся от волос,

Их страстью от меня наполнит ветер.

Их томный запах в аромате роз

кажется безумия приметой.

И пусть прошла с тех пор пора,

Когда страдал от неудачи, дням не зная счёту,

Одержимость, может, и плоха,

Хафиз, но запах преследует – и всё тут.

The bright moon reflects your radiant face

Your snowcapped cheekbones supply water of grace

My heavy heart desires an audience with your face

Come forward or must return, your command I will embrace.

Nobody for good measures girded your fields

Such trades no one in their right mind would chase.

Our dormant fate will never awake, unless

You wash its face and shout brace, brace!

Send a bouquet of your face with morning breeze

Perhaps inhaling your scent, your fields we envision & trace.

May you live fulfilled and long, O wine-bearer of this feast

Though our cup was never filled from your jug or your vase.

My heart is reckless, please, let Beloved know

Beware my friend, my soul your soul replace.

O God, when will my fate and desires hand in hand

Bring me to my Beloved hair, in one place?

Step above the ground, when you decide to pass us by

On this path lie bloody, the martyrs of human race.

Hafiz says a prayer, listen, and say amen

May your sweet wine daily pour upon my lips and my face.

O breeze tell us about the inhabitants of city of Yazd

May the heads of unworthy roll as a ball in your polo race.

Though we are far from friends, kinship is near

We praise your goodness and majestic mace.

O Majesty, may we be touched by your grace

I kiss and touch the ground that is your base.

Los Angeles, Ca

January 17, 2000

ای فروغ ماه حـسـن از روی رخـشان شـما

آب روی خوبی از چاه زنـخدان شـما

عزم دیدار تو دارد جان بر لـب آمده

بازگردد یا برآید چیسـت فرمان شـما

کـس بـه دور نرگست طرفی نبسـت از عافیت

بـه کـه نفروشـند مسـتوری به مستان شما

بـخـت خواب آلود ما بیدار خواهد شد مـگر

زان کـه زد بر دیده آبی روی رخـشان شـما

با صـبا هـمراه بفرسـت از رخت گلدستـه‌ای

بو کـه بویی بشـنویم از خاک بسـتان شـما

عـمرتان باد و مراد ای ساقیان بزم جـم

گر چـه جام ما نـشد پرمی بـه دوران شـما

دل خرابی می‌کـند دلدار را آگـه کـنید

زینـهار ای دوسـتان جان مـن و جان شـما

کی دهد دست این غرض یا رب که همدستان شوند

خاطر مـجـموع ما زلـف پریشان شـما

دور دار از خاک و خون دامـن چو بر ما بـگذری

کاندر این ره کـشـتـه بـسیارند قربان شـما

ای صـبا با ساکـنان شـهر یزد از ما بـگو

کای سر حـق ناشـناسان گوی چوگان شـما

گر چـه دوریم از بساط قرب همـت دور نیسـت

بـنده شاه شـماییم و ثـناخوان شـما

ای شهنـشاه بـلـنداخـتر خدا را هـمـتی

تا ببوسـم هـمـچو اخـتر خاک ایوان شـما

می‌کـند حافـظ دعایی بـشـنو آمینی بـگو

روزی ما باد لـعـل شـکرافـشان شـما