Восхождение

Сидели до последних петухов —

вселение помрежа-армянина.

По кругу заклинали: "Отменила б

на день-другой поездку к Селигеру

для выбора натуры". "Петь, глухой!?

Вон Юра с чемоданом. Серик едет. —

Мужчины вроде чокнулись, да робко —

Ну что я здесь стою, как педагог —

куплю по пиву, выспитесь дорогой".

 

Насилу всех устроила в пикап —

казённый отпрыск рижского завода.

(Прогресс, что выдавал себя за бога,

во многих областях стоял на месте,

довольствуясь надеждами впитать

заморский опыт. Выругав надежды,

он ждал от полубога директиву).

В машине ты подбросила пятак:

"Орёл, ребята! Значит, долетим мы!"

 

Жалела: не заехала домой.

Буяны в шутку вспомнили о пенном.

Тебя развеселила их отпетость.

В салоне тарахтела радиола.

Несладко режиссёру, он — дамокл —

хотя и отмахнётся: ради бога! —

над ним на волоске висит цензура.

Рождённых в муках с парою аорт

короткий век поласковей целует.

 

На выезде уснула, как и все.

Водитель прикорнул на автостраде.

И кто бы всё не создал, автор стратил

июльским утром, выпустив морфея.

Добра и лиха вровень в колесе.

Умершие становится мертвее,

когда их забывают дорогие,

а смерть публично всасывает свет,

всё чаще принимая долг за выбор.