Я вернусь
И снова холодные руки
Этим осенним днём,
И их никто не согреет,
Пусть сгорит оно все огнём До ресниц, до костей, до души
Она мерзнет уже давно.
Двух лимонов и чая в кувшин
Ей не хватит до спуска на дно. Не страдает и даже не плачется,
Говорит: "все решу сама".
А ночами гладит, решается
И шепнет в полутьме "ма-ма". Руки тянутся к кнопкам мобильного,
Голова же твердит " нельзя".
И вдруг зазвонят на холодного
Те родные всегда голоса. Она скажет в трубку:
"Доченька, как ты там, далеко, одна?
Не забудешь сменить обувку?
Не скучаешь? Не голодна?" Дочь проглотит злощастный комок
И ответит: " здравствуй, родная!
Все в порядке, дом на замок,
Не забуду, скучаю, сыта я". Замолчит ...
И не может держать больше слез.
Начинает рыдать навзрыд.
Мать тревожит один вопрос: –"Дочь, ты одна?"
–"Одна.
Мне так грустно без вас, родные,
Я вернусь чрез преграды любые,
Чтоб любить и забыть обиды
И смотреть в дорогие глаза".
Этим осенним днём,
И их никто не согреет,
Пусть сгорит оно все огнём До ресниц, до костей, до души
Она мерзнет уже давно.
Двух лимонов и чая в кувшин
Ей не хватит до спуска на дно. Не страдает и даже не плачется,
Говорит: "все решу сама".
А ночами гладит, решается
И шепнет в полутьме "ма-ма". Руки тянутся к кнопкам мобильного,
Голова же твердит " нельзя".
И вдруг зазвонят на холодного
Те родные всегда голоса. Она скажет в трубку:
"Доченька, как ты там, далеко, одна?
Не забудешь сменить обувку?
Не скучаешь? Не голодна?" Дочь проглотит злощастный комок
И ответит: " здравствуй, родная!
Все в порядке, дом на замок,
Не забуду, скучаю, сыта я". Замолчит ...
И не может держать больше слез.
Начинает рыдать навзрыд.
Мать тревожит один вопрос: –"Дочь, ты одна?"
–"Одна.
Мне так грустно без вас, родные,
Я вернусь чрез преграды любые,
Чтоб любить и забыть обиды
И смотреть в дорогие глаза".