Письма на воде

2024 ГОД

 

ПИСЬМА НА ВОДЕ

 

И я скажу: — Живи! В костёр подвинь сушину!

Куда бы ты ни шёл, дорога приведёт

тебя домой к жене, к единственному сыну.

И ранняя звезда с небес не упадёт.

 

* * *

Кипрей узколистый, да клевер,

да сосны замшелые там.

От старой заброшки на север

дорога идёт по холмам.

 

Так между сосной и звездою

шагает седой человек,

усталый — чего там, не скрою —

и небо в его голове.

 

Дойдёт, и поставит палатку,

и гречневой каши поест.

А где-то под утро с устатку

приснится Голгофа

и крест.

08.05.2024

 

* * *

Где звёзды поют над холмами

и вереск волшебный цветёт,

я шёл по дороге в тумане,

твердил: «Ничего, заживёт!»

 

Но сосны вставали как дети

красивой старухи-земли.

Светало. Свежело. Я — ветер!

Я — главный в ночном комитете!

Я — поля бессонный завлит!

20.07.2024

 

* * *

Всю ночь над палаткой гремели

грозы,

а ближе к утру зажглись

лиловые ягоды лета — звёзды,

светильники нежных лис.

 

И слышно было: звенели капли,

падая на пустой

забытый мой котелок. Вставали

где-то за той листвой

седые какие-то тени, смутны, —

без имени, без лица.

Я спал, и снилось, как целокупны,

и бабочки, и пыльца.

 

* * *

Палатку

поставил покрепче,

оттяжки кругом натянул.

А жил бы я, что ли, полегче?

Нет, лучше не стал бы! Да ну!..

 

Комар сатанеет — примета

хорошая сводит с ума.

Грибное короткое лето,

багульника пьяный дурман.

 

Колючкин пришёл и понюхал

мешок провианта: — Ей-ей,

у ёжика, знаешь ли, днюха —

ему бы чего повкусней!..

 

А ночь наступила так быстро —

успел приготовить едва

немного варёного риса,

дурная моя голова.

 

Зато под фонариком синим

я выдал стихами: «Ну вот,

мы с ёжиком располовиним

тушёнку и ручку “Пилот”».

 

Зажжётся луна молодая —

в ладошку тихонько дыша,

запишет Колючкин: «Такая

хорошая штука душа!»

12.09.2024

 

* * *

А небо какое! Прощён

я буду за все мои скорби?

Сушину спилил, и ещё,

а там котелок приспособил.

 

Улёгся на коврик. Луну

седую включили. О, было

всё видно, и даже одну

звезду-северянку знобило.

 

Но я согревался, как мог,

нодью пошевеливал палкой,

и время ни шатко ни валко

текло. Загорался восток.

 

Я думал: «Как я одинок!

И что же? Не жалко».

09.09.2024

 

* * *

Что-нибудь о дожде, о дожде,

про своё одиночество, да,

и про небо Карелии, где

путеводная светит звезда.

А закончить отчаянно «Ах,

как стучит моё сердце!» Оно

не рифмуется и не в ладах

с мирозданием. Но решено:

напишу я смущённо «прощай»,

по стволу барабаня «так-так»,

на звезду как-нибудь невзначай

стану я любоваться, чудак,

подливать можжевеловый чай.

07.08.2024

 

* * *

Дождь прекратился только ночью. Наконец,

я вышел из палатки в темноту —

сияли звёзды. О, небесный мой Отец,

что про Тебя я знаю? Только ту,

в груди щемящую, томительную грусть,

когда деревья плачут на лицо.

Какой-то в небе огонёк летит… и пусть!

Поэзия — волшебное кольцо.

Слегка коснись его — и сразу не болит,

не мучает. Но звёзды догорят,

и частый дождь опять по тенту шелестит

три дня подряд.

01.09.2024

 

* * *

После захода, среди утешительных сосен

долго смотрел я в огонь, согревающий ночь.

Думал: «Как мало отпущено времени! Осень,

птицы уже улетают. И вечно мы просим

Боженьку с мелкой бедой несерьёзной помочь».

 

Ах, раскидал я костёр угасающий: словно

город увидел ночной с недоступных высот.

Было так странно, как если бы мира основа

рухнула вдруг и осталось последнее Слово,

то, что и было вначале: берёзовый сок,

дикие травы, и там, на речных перекатах,

тихие рыбы, и воздух свободы, и запах

мокрых сетей, неосторожно брошенных на песок.

 

* * *

Беспомощный поэт, не унижай словами

высокую печаль озёрных берегов,

где, золото листвы роняя в серебро,

берёзы тяжело качают головами,

и брови хмурит дуб. И всё это любовь,

 

и всё это закат, и ветра порыванья,

где страшные глаза светил воспалены,

где так же всё темны загадки мирозданья,

где тяжелы труды, смертельны расставанья,

но встречи в роковых пустынях суждены.

11.07.2024

 

* * *

И бор шумит, легко сбегая по холму,

и светлый вереск плещется, как волны.

Я видел мир, я знаю Свет и Тьму,

и нежный голос твой, и тот, невольный,

испуг, когда вхожу, как берендей,

с корзиной алой клюквы, нет, брусники,

обросший бородой, бесстрашный, дикий,

как двадцать лет не видевший людей.

 

И ты мне говоришь тогда: — Иди,

помойся для начала, выпей чаю…

Так я бреду по лесу, примечаю

обратный путь и думаю: «Туды-

сюды, три дня и снова: я, игрунья-кошка

и ты, лекарство от печали Хромножка».

12.07.2024

 

* * *

Открой глаза — развязан Млечный пояс,

благоухает сыростью Земля,

найдётся место где для корабля,

для Христофора и для Короля,

для музыки, сработанной на совесть.

 

Горят седые звёзды над Парижем,

над Суздалем, над Меккой и Гюмри.

И ты, звезда моя, гори, гори,

покуда мы беспечны, как цари,

как снег и свет. О, можно ли быть ближе?

 

* * *

Перехватит на миг и отпустит дыхание:

то сосновый задумчивый шум,

то заката над быстрой рекой полыхание,

и твоё непростое такое признание:

«Для тебя я живу и дышу!»

 

Посидим, хромоножка, подумаем нежное:

как мы пели на этой земле,

как душа принимала легко неизбежное,

запекалась картошка в золе.

 

Время шло неуютное, горе неспешное,

за рекой открывалось болото безбрежное,

зарастало сырым ивняком.

 

То ли дым уплывает в небесные стойбища,

то ли звёзды идут косяком —

обещают печаль и другие сокровища:

милосердной земли снеговые полотнища

и дорогу сквозь ночь босиком!

 

* * *

Потому, что я сам себе царь и дружу с головой,

караулит меня у палатки седой часовой,

крутолобый валун, олонецких трясин соглядатай.

Собираю манатки, шагаю на юго-восток,

и звенит на моём рюкзаке жестяной котелок,

и задумчивый северный лес, молчаливый, кудлатый,

как-то нехотя шепчет: «Куда ты идёшь, человек?

Скоро будет такая тоска, скоро выпадет снег —

оставайся! Куда ты?»

24.07.2024