Из черного окна с видом на Москву реку

И плакали черные окна, забрызганные с той стороны

светом фонарей,

холодными каплями стекали твои сожаления,

без тени сомнения

притворявшиеся дождём.

И в тонких руках твоих,

в прозрачных, прозрачных, прозрачных пальцах

высокий стакан с молочно-клубничным коктейлем,

я мечтал бы слизать капельки крови с ароматом шанели

оставшиеся от израненных губ

на сахарном канте.

Слова конфитюром липли к чёрному полу,

бумажными серпантинами стреляли в прокуренный воздух,

но тонкие сигареты тщетны, и даже со вкусом ментола,

тлевшие, как ароматные свечи, в стаканах со сливочным кремом.

Ах, знал бы кто, как хотелось сказать тебе прямо в ухо

несколько слов, найденных на дне коньячного бокала,

в котором истаивали смыслы и шоколадные крошки,

пряный сигаретный пепел и рваные апельсиновые кожи,

от грязных поцелуев оставшиеся на языке как будто...

Несказанное, наверное, ранит больнее сказанного мимоходом,

налипает пёстрыми бумажками на измученное истомой тело,

и мятными пастилками отравленные мысли окрашивают мир

как будто акварелями,

на них смотрели мы,

смотрели,

и всё-таки съели.

Я обречённо ждал

отпущенных мне вслед

признаний,

за дверь

и дальше по неону,

с полно́чи до утра

уйдя.

Ты оставайся там, пожалуйста,

пожалуйста,

я не люблю тебя.