В ТОМ ДОМЕ ЛИШЬ ОНА ОДНА...
В том старом доме, где звенит
ночная тишина,
в постели женщина лежит
в печали и без сна.
Морозный ветер снегом бьёт
в замёрзшее окно.
В горшке гортензия гниёт
уже давным-давно.
И никого в том доме нет;
в нём лишь одна она,
отшельница-анахорет;
и только тишина
ночами в комнатах звенит
в угрюмом доме том.
И женщина без сна лежит.
С притихнувшим котом...
* * *
В квартире пасмурно и сыро,
глухой покой и тишина…
Тобой забытая квартира,
забытая тобой жена…
Рассвет…
Уж скоро солнце встанет,
разбудит погрустневший сад;
петух задорно загорланит;
погонит ветер листопад
по улицам и переулкам.
Октябрь давно уж на земле…
С твоими письмами шкатулка
в углу на приставном столе.
Но нет тебя, и я не знаю,
придёшь ты или не придёшь…
А может быть, с тобой другая?
Давно ты письма мне не шлёшь
и не звонишь…
Как я устала
в подушку по ночам реветь!
С тобою жизнь нас раскидала…
Прощай, бесчувственный медведь!
* * *
Вот и закончился вечер безумно-неистовый.
Ночь на дежурство приходит замедленно-вкрадчиво.
Мало-помалу, не сразу, не вдруг, будто исподволь
станет меня колыбельною песней укачивать.
Кот оголтелый, устав, наконец успокоился.
Прыгнул в постель, лёг в ногах у меня и расслабился.
Важное дело – лизать и тетёшкать достоинство!
Глазом сверкнул, рот разинул и хищно осклабился.
Сон не идёт, а минуты бегут расточительно.
Где ж, ночь, твоя – ты скажи – колыбельная песенка?
Ночи без сна – это – я доложу вам – мучительно…
Как утомительно жить под бессонницы прессингом!
И наплевать!
Пусть всё катится к чёртовой матери!
Встану, на кухню пойду и открою бутылочку.
Зря вы на жалость, подруженьки, времечко тратили,
мол, всё наладится в жизни твоей, наша милочка…
Он не дождётся звонка от меня, пусть побесится!
Я ж не могу отказаться от принципов базовых?
Мне всё равно...
Пусть он даже (не дай Бог) повесится!
Но это вряд ли, и даже не стоит предсказывать.
