Обыкновенное необыкновение

Я учился в то время в школе, обычной средней поселковой школе, каких было много. Это были 90-е годы. Несколько раз (сколько именно раз – не скажу – не помню), но несколько раз мы с мамой ездили к её родной тёте Даше, то есть к моей двоюродной бабушке, в посёлок Сольгород, который располагался недалеко от нашего, примерно в километрах 30-ти. Ездили на электричке, так как своей автомашины у нашей семьи в то время не было.

Обязательно здесь надо сказать, что отношения между моей мамой и тётей Дашей были, мягко говоря, очень хорошие, то есть, ну просто, очень хорошие.

По времени поездка в одну сторону занимала полчаса или чуть больше. Естественно, что никто меня ездить туда не заставлял, особых угощений или покупок (что является немаловажным для любого ребёнка) ждать не приходилось, да я и не ожидал.

Я помню, как мама перед поездкой меня всегда спрашивала, хочу ли я поехать с ней в очередной раз к тёте Даше. И я всегда отвечал, что, конечно, хочу. Интересен был здесь тот момент, что мама, когда меня спрашивала об этом, как будто знала ответ заранее. В её глазах мне было видно, что она знает, что я отвечу. Откуда она была уверена, что я соглашусь?

И вот здесь раскрывается «волшебство во весь рост». Волшебство состояло в том, что атмосфера у тёти Даши в доме была …, нет таких слов, по крайней мере, в русском языке, я не знаю. Можно сказать: «уютная», «добрая», «простая», «родная», «особая», «понимающая», «участливая», «незатейливая» - всё это где-то близко по смыслу, но не то, что передаёт суть реального тогдашнего ощущения гостя тёти Даши.

Тётя Даша не произносила каких-то пафосных речей при встрече с мамой, мол, как я тебя люблю и всё такое. Хотя это действительно было так. Я это чувствовал, я знал, что это было так. Она, как правило, говорила по сути. При этом, конечно, как всякая женщина, она любила долгие разговоры «обо всём на свете». Могла даже вставить крепкое словцо, но это не означает, что она была матершинницей, вовсе нет. Как говорил гений: «крепкое слово, сказанное к месту, матерным не является». Это как раз тот случай. За дословность выражения не ручаюсь, но суть от этого не меняется.

У неё на все вопросы были заготовлены свои ответы. Подход к решению многих вопросов, стоящих у неё на пути, подчас, был неординарным. Вообще, живости ума тёти Даши можно было позавидовать. Конечно, преимуществом её в решении разных вопросов был большой жизненный опыт. Когда она была ребёнком, началась Великая Отечественная война. Фронт не проходил по Сибири, но люди в тылу также испытывали все тяготы войны. Спасал огород. Садили много картошки и моркови. Картошку не только ели сами, но и отправляли на фронт в больших количествах. Так как картошка в тепле быстро портится, её резали и высушивали, затем заворачивали в бумагу перед отправкой. Из моркови делали чай: морковь чистили, тёрли на крупной тёрке и затем высушивали в печах до тёмно-коричневого цвета. Такой чай сластил и имел своеобразный фруктовый вкус. В школе тетрадей не хватало, и поэтому ученики писали на чём придётся: на полях книг и газет, оборотах старых листовок, бланков и плакатов. Учителя в школах вместо красных чернил при проверке работ учеников использовали свекольный сок. Писали в то время металлическими перьями, которыми писать гораздо сложнее, чем современными шариковыми ручками. Часто чернила капали с пера, получались кляксы.

Трудолюбию людей того поколения и тёти Даши можно только позавидовать. Люди на селе в колхозах работали очень много. Вставали до рассвета и ложились после заката. Комбайнов не было. Трактора только стали появляться. Вспашку земли и перевозки в основном осуществляли на лошадях. Хлеб убирали вручную – серпами, при том, что засеваемые поля были большими. Женщины ржаные и пшеничные колосья срезали серпом, связывали верёвкой в пучки, которые составляли в снопы. Снопы, для удобства транспортировки, также связывали и увозили на ток. На току снопы били большими железными цепями выколачивая зерно. Мужчины заготавливали в лесу дрова. Работа была тяжёлая.

Внешне тётя Даша была небольшого роста. Волосы тёмные, жёсткие. Черты лица грубые. Её глаза пронизывают тебя до пят. Предки тёти Даши были родом из Восточной Белоруссии.

Нельзя не сказать про хлеб, который пекли на Сольгородском хлебокомбинате. Каждый раз, когда мы ездили в этот посёлок к тёте Даше, мы покупали вместо магнитиков несколько буханок местного ароматного хлеба, испечённого на дровах. Мы такие были явно не одни. Практически все гости посёлка покупали местный хлеб, чтобы увезти его домой. Хлебопечение на дровах было в то время уже редкостью. А хлеб, испечённый в электропечи, Вы меня, конечно, извините, в подмётки не годится хлебу, испечённому на дровах, в русской печи. Аромат от такого «дровяного» хлеба просто изумительный. Тот, кто знает, о чём идёт речь, он меня поймёт.

Опять же, сколько мы всего теряем, переходя на очередную ступень промышленной революции, прогресса?

Молоко. Молоко у тёти Даши было козье. Козье молоко – это значит густое, очень полезное и со своеобразным привкусом. Но для того, кто пьёт козье молоко постоянно, привкус не чувствуется. Как сейчас помню: когда мы с мамой приезжали к тёте Даше и садились за стол, она обязательно наливала нам по кружке домашнего козьего молока. Кружки были обыкновенные советские фарфоровые белого цвета с красными крупными кружочками.

Рогатых производителей этого полезного продукта можно было наблюдать за окном. Характер производителей был ретив и крут. Но тётя Даша их почему-то любила. Вообще я даже не знаю, кого тётя Даша не любила. Глядючи в её лицо сложно было себе представить, что она кого-то может не любить или ненавидить, даже врагов, если таковые у неё вообще были.

Мужа тёти Даши звали дядя Гоша. В общении дядя Гоша был прост. Если дяде Гоше что-то не нравилось, он говорил об этом прямо, не стесняясь. Я не представляю дядю Гошу заискивающим или просящим что-либо. Дядя Гоша был цельной личностью, тут уж ничего не скажешь, настоящим мужиком. Он был среднего телосложения и роста с довольно грубыми чертами лица.

Сказать, что они жили душа в душу, это значит, ничего не сказать. Конечно, они ссорились, ругались. Без этого никак в реальной жизни не получается. Что ни говори, но без плохого нет хорошего, а без тьмы – света. Когда я наблюдал их общение между собой, я чувствовал, что общаются родственные души, или даже нет, скорее всего, это походило на разговор с собственным отражением – настолько они были похожи. Эта похожесть, наверное, была связана с долгими годами совместной жизни. В общем, когда у них происходили какие-то недопонимания в разговоре, было видно, что это всё невсерьёз и ненадолго. Потому, что делить по-настоящему им было нечего.

А делить им действительно было нечего. Жили они небогато, а если точнее сказать, бедно: старенький деревянный небольшой домик, мотоцикл «Урал» также не первой свежести, на котором дядя Гоша не ездил по причине нездоровья, несколько коз и кур. Про мебель и говорить нечего: вся была «антиквариатом».

До пенсии тётя Даша работала в детском саду нянечкой, а до этого в молодости, в том числе в военные годы, - в колхозе. Зарплату тётя Даша получала маленькую, несмотря на большую душу. Где работал дядя Гоша, я не знаю. Одно можно сказать, что точно не на высоких должностях. Скорее всего, он работал также как жена, в колхозе, так как при одном на него взгляде можно было понять, что он рабочий человек.

Однажды я попросил у тёти Даши отдать мне дорогую игрушку – ружьё, которое переламывалось пополам как охотничье и находилось у неё в доме. Она мне его не отдала, объяснив свой отказ тем, что эта вещь не её, а внука, который скоро может приехать к ней из города погостить.

Несмотря на то, что её отказ отдать мне игрушечное ружьё для меня, как ребёнка, был сравним с Всемирным потопом, я на неё нисколько не обиделся, хотя вру, сначала всё-таки обиделся, но вскоре эта обида как-то быстро улетучилась. Почему? В этом и заключается волшебство тёти Даши. Поэтому и написан этот рассказ. Может быть, читатели смогут ответить на этот вопрос.

Как ни парадоксально, но у бедных тёти Даши и дяди Гоши было всё для жизни: дом, хозяйство, продукты, хозяйственная утварь, огородный инвентарь и, конечно, неуловимая, вездесущая, коварная, сильная, неиссякаемая любовь.

Позже в этом посёлке хлебокомбинат перешёл на электричество. Потом умер дядя Гоша и тётя Даша вскоре продала свой дом и переехала в город к сыну. Закончилась великая эпоха ароматного хлеба, полезного густого козьего молока в белых фарфоровых кружках, душевных разговоров с понимающе-участными глазами в стареньком деревянном доме в небольшой кухонке, простой кухонке, такой обычной на первый взгляд для непосвящённого человека, в которой происходило простое волшебство.

Но этого теперь не вернуть.

Никогда.