Изгои

ИЗГОИ

Драма

 

Действующие лица

 

Алиса – девочка 15-ти лет, инвалид

Робби – мальчик 16-ти лет, с заболеванием ДЦП

 

Действие происходит в настоящее время

 

АКТ I

СЦЕНА I

Алиса в инвалидном кресле, держа на коленях книгу, появляется в холле отеля. Пролистав несколько страниц, Алиса засыпает. Приходит Робби. Увидев Алису, подходит к ней и видит, что она спит. Обходит вокруг нее, недовольно жестикулирует руками, приближается, берет на руки и несет ее на «крышу». Алиса, очнувшись, резко отстраняется от Робби.

 

Алиса (испуганно). Ты кто?

Робби (пожимая плечами). Не знаю.

Алиса (смотря вниз). Зачем ты меня сюда принес? Здесь высоко и страшно.

Робби. Мне показалось, что тебе скучно, и я решил составить тебя компанию.

Алиса. У тебя с головой все в порядке?

Робби. Мне говорили, что я застрял в каком-то неопределенном состоянии.

Алиса. Ты, наверное, застрял, выходя из чрева своей матери.

Робби. Я этого совсем не помню.

Алиса. Бестолочь, это фигура речи.

Робби. Странная фигура.

Алиса. Кстати, как мне могло быть скучно, если я спала?

Робби. Я об этом совсем не подумал.

Алиса. В жизни иногда полезно думать.

Робби. Чем больше думаешь, тем дальше цель.

Алиса. Видимо, это какая-то глубокая мысль, что я ничего не поняла. Может, скажешь, как тебя зовут?

Робби. Робби.

Алиса. Что за имя?! Кто тебя так назвал?

Робби. Мама.

Алиса. Уверена, что она тебя рожала под рок-н-ролл.

Робби. Нет, в больнице. Она мне рассказывала, что было много студентов, и они очень переживали.

Алиса. Ладно, освободи меня от подробностей. Я – Алиса.

Робби. Хочешь, я буду твоим ангелом-хранителем?

Алиса. Ты нагло врешь. Ведь, тогда мы должны быть на небесах, и у тебя должны быть крылья в белом оперении.

Робби. А если мы вместе прыгнем, у нас в полете появятся крылья?

Алиса. Ты для этого меня украл?

Робби. Я тебя не крал.

Алиса. Как же я оказалась здесь, рядом с тобой? Ведь я не умею ходить.

Робби. Я принес тебя на руках.

Алиса. Зачем?

Робби. Ты была совсем одна, и мне показалось, что тебя будто бросили.

Алиса. Если до меня нет никому никакого дела, почему тебе может быть интересно со мной? Я – инвалид, и до конца жизни буду прикована к инвалидной коляске.

Робби. Со мной тоже никто не дружит.

Алиса. Почему?

Робби. Говорят, я – больной.

Алиса. Лучше, наверное, быть таким больным, как ты.

Робби. Не бойся, моя болезнь не заразная.

Алиса. Но ты прав, мне грустно, и от того уже хочется плакать.

Робби. А мне даже при огромном желании и при усилии над собой не удается пролить слезу.

Алиса. Заметно, и я боюсь тебя. У тебя какие-то безумно горящие глаза.

Робби. Просто они у меня большие.

Алиса. Ты что – самовлюбленный нарцисс?

Робби. Что это такое?

Алиса. Как с тобой скучно. Раз принес меня сюда, развлекай. Или ты настолько болен, что не знаешь, как это делается?

Робби. Когда к маме приходят мужчины, они целуются.

Алиса. Какой ужас! При тебе?

Робби. Нет, в спальне. Я иногда подглядывал.

Алиса. Ты извращенец? Так нельзя делать.

Робби. Хочешь, я тебя поцелую?

Алиса (с сомнением в голосе). А ты умеешь?

Робби (иронично улыбаясь). Что в этом сложного? Мужчина и женщина вытягивают губы и касаются ими.

Алиса. Я разрешаю тебе один поцелуй.

Робби. Тебе надо обнять меня за шею.

Алиса кивает одобрительно головой. Робби приближается к Алисе, она обвивает его шею своими руками, и они вместе выставляют губы для поцелуя.

Алиса (резко отстраняясь). Нам, кажется, нельзя этого делать.

Робби. Почему?

Алиса. Мы же еще несовершеннолетние.

Робби. Но мама же меня целует.

Алиса. Это совсем другое дело.

Робби. Почему?

Алиса. Вы, мужчины, такие бестолковые! Я же не твоя мама. Я – девушка! И от таких поцелуев появляются дети.

Робби. Ты права. Тогда не надо, а то родится такой, как я. Давай все-таки прыгнем.

Алиса. Если мы прыгнем, тогда мы умрем.

Робби. Что такое умрем?

Алиса. Это когда обретают вечный покой.

Робби. Ты не хочешь его обрести?

Алиса. Я люблю жизнь!

Робби. За что?

Алиса. В жизни есть любовь, я хочу ее испытать.

Робби. О какой любви ты говоришь? Это когда мама любит?

Алиса. Нет. Ты такой большой и еще ничего не знаешь.

Робби. Как это происходит? О любви заранее договариваются?

Алиса. Какой ты глупый!? Любовь – это сладостная чаша чувств, что, оценив в полной мере и наслаждаясь, невозможно испить до конца.

Робби. Ты можешь выражаться проще?

Алиса. Говорят, что должны появиться бабочки в животе.

Робби. Это как?

Алиса. Откуда мне знать?! У меня еще такого не было.

Робби. А если их никогда не будет?

Алиса. Тогда вся жизнь пройдет в грусти.

Робби. Разве любовь изменит наше с тобой состояние?

Алиса. Всегда надеешься на чудо.

Робби. Только не со мной.

Алиса. А я тебе нравлюсь?

Робби. Наверное?!

Алиса (громко). Что такое «наверное»? Зачем ты меня сюда притащил, если я тебе не нравлюсь?

Робби. Нравишься, только не кричи.

Алиса. Закричишь тут! Единственный мужчина появился, который обратил на меня внимание, и тот идиот.

Робби. Ну, не совсем. Я быстро учусь.

Алиса. Правильно говорит мама, что у всех мужчин только одна извилина, где-то внизу.

Робби. А моя мама, вроде как их любит.

Алиса. Да, не любит она их вовсе, просто украшает свою жизнь разными впечатлениями.

Робби. Я произвожу на тебя впечатление?

Алиса. Произведешь, если будешь находить правильные слова.

Робби. Ты – мой ангелочек!

Алиса (разразившись смехом). Уже лучше. Но совсем необязательно начинать с таких слов. Слащаво и преждевременно.

Робби. Я заметил, что мужчины любят расписывать себя с хорошей стороны.

Алиса. Вот именно! А глупые женщины ведутся на банальные уловки, мысленно восторгаясь: «Да, я же тебя искала всю жизнь!»

Робби. Вообще, жизнь – это колесо Фортуны.

Алиса. Я бы назвала это случайной рулеткой.

Робби. Можно считать наш диалог началом знакомства, из которого вырастит большая история?

Алиса. Нет, это всего лишь упражнения для ума.

Робби. Ты все время со мной споришь. Тебе это нравится?

Алиса. Знал бы женщин, не пришлось бы задавать такие вопросы. Придется тебя всему учить.

 

СЦЕНА II

Робби, обиженный, встает, задумчиво делает несколько шагов, потом возвращается к Алисе.

 

Робби. А мне нравятся сказки. Мама мне их все время читает на ночь.

Алиса. Я в сказки не верю.

Робби. Почему?

Алиса. Потому что превращения, которые в них происходят, совсем не такие как в жизни.

Робби. Что плохого в превращениях? Может быть, я такой, потому что меня околдовала злая ведьма? И когда красивая девушка решится меня поцеловать, я превращусь в принца.

Алиса. Тогда тебе со мной не повезло, потому что точно знаю, что я не отношусь к персонажу сказки "Красавица и Чудовище".

Робби. Почему?

Алиса. Вот заладил!? Потому что внешность для меня занимает не последнее место.

Робби. Но ведь говорят, чем хуже мужчина, тем подчеркивается красота женщины.

Алиса. Какая глупость!

Робби. Я такой урод, что оставаться мне заколдованным ведьмой. Мама говорит, что я – Божье наказание!

Алиса. У Бога на все свой замысел, и Он определяет для каждого из нас свое предназначение.

Робби. Так почему же Бог не приложил усилий, чтобы я не родился уродом?

Алиса. Наверное, мы расплачиваемся за грехи.

Робби. За какие? Я никому не сделал ничего плохого.

Алиса. За грехи наших родителей. И скорее, твоя болезнь называется Infantile cerebral palsy. Вини в этом врачей.

Робби. Почему?

Алиса. Потому что руки не с того места растут.

Робби. Но разве не Бог направляет руку врача, чтобы тот не совершил ошибку?!

Алиса. И вообще, ты уже наводишь на меня тоску. А я не настроена на то, чтобы остаток дня проводить в плохом настроении.

Робби. А ты представь, что мы в театре, и каждый из нас играет свою роль.

Алиса. Почему театр, а не кино, например?

Робби. Потому что в театр специально наряжаются, в кино этого делать не надо.

Алиса. Конечно, и каждая домохозяйка мнит из себя леди.

Робби. Мне немного смешно за вами наблюдать.

Алиса. Объясни.

Робби. Первое, что делают пришедшие в театр, усевшись в своих креслах? Обводят взглядом присутствующих.

Алиса. Точно! Особенно женщины обращают внимание на гардеробы своих соперниц, будто участвуют в конкурсе лучшего платья года.

Робби (захлебываясь в смехе). Да-да, если они заметят другую женщину в таком же платье, их лица, наполняются ненавистью, злобой и презрением.

Алиса. Мягко сказано, они готовы друг другу выцарапать глаза, разорвать в клочья одежду соперницы, раздев ее полностью.

Робби. А мужчины, напуская на себя напыщенность козла, показывают своим видом и взглядом: «Что ты корчишь из себя, м.., моя женщина лучше твоей».

Алиса. И в тайне от своей спутницы рассматривают все части тела других женщин.

Робби. Ты забываешь про антракт, когда можно утонуть в многоголосии женских сплетен.

Алиса. Ладно, мне скучно стало. (Со вздохом сожаления). Боюсь, что роль у меня одна, быть прикованной к инвалидному креслу.

Робби. Как-то у тебя слабо с воображением.

Алиса. Зато у тебя оно сверх меры.

Робби. Но мне нравится жить фантазиями. Попробуй, и жизнь не будет такой грустной.

Алиса. Я поняла, придумываешь истории, а потом, отбросив сомнения, начинаешь в это верить.

Робби. Представь, есть только мы и сцена.

Алиса. А зрители есть? Без них будет как-то скучно.

Робби. Да, говорила мне мама, что женщине только и нужно, чтобы перед кем-то покрасоваться.

Алиса. Ой!? Умник, что еще говорила твоя мама?

Робби. Что все женщины глупые.

Алиса (с иронией в голосе). Ах, какие пикантные подробности!? Да, твоя мама воспитала тебя сексистом!

Робби. Не переживай, глупость украшает женщину!

Алиса. Ну, ты меня полностью взбесил!

Робби. Зато у вас много других прелестей, чем может восхищаться мужчина.

Алиса (возмущенно). Перестань! А как же Мария Складовская-Кюри?

Робби. Не знаю, кто это, но скорее всего, это случайное отклонение от нормы. Может, на нее подействовала радиоактивность?!

Алиса (кокетливо рассмеявшись). Кстати, о каких женских прелестях идет речь?

Робби. Да, я как-то стесняюсь говорить с тобой на эту тему.

Алиса. Перестань, мы уже большие.

Робби. Ну, конечно, поговорить – мы большие, а до поцелуев не доросли.

Алиса. Не утомляй, говори быстрее.

Робби. Мама говорит…

Алиса. Опять мама. Когда ты начнешь мыслить самостоятельно?

Робби. Что в женской груди скрыто волшебство. Злой умысел какой-то для совращения мужчин.

Алиса. А вот не соглашусь! В женской груди Божественность природы, ведь ею она кормит младенца.

Робби. Но это лишь доказывает противоречивость женской сущности.

Алиса. Все, не хочу больше с тобой разговаривать.

Алиса обиженно отворачивается от Робби. Робби виновато опускает взгляд, потом резко поворачивается в сторону Алисы.

Робби (улыбаясь). Давай, потанцуем!?

Алиса (со слезами на глазах). Ты издеваешься?

Робби вскакивает, идет за креслом и подкатывает к Алисе. Потом берет ее на руки. Алиса начинает кричать.

Не урони меня!

Робби усаживает Алису в кресло.

Нелепее сцены придумать невозможно.

Робби и Алиса смотрят друг на друга.

Робби (сосредоточенно сводя брови). Что с тобой не так?

Алиса. Что сам не видишь? Я ходить не умею.

Робби. Забудь об этом. Мы одни в этом мире. Есть мы и музыка.

Алиса (кокетливо). Ну, если ты настаиваешь.

Робби. Я просто буду тебя кружить, чтобы мир вращался вокруг тебя.

Алиса. Почему бы и нет?!

Робби. Может, так скрасим наше странное знакомство.

Робби включает в телефоне музыку.

Алиса. Ты – сумасшедший, и живешь образами своих придуманных героев.

Робби наклоняется над Алисой, берет ее правую руку в свою левую, и они начинают кружиться под музыку.

 

СЦЕНА III

Робби забирает Алису с кресла, вновь усаживает ее возле себя на и пристально рассматривает ее.

 

Алиса. Что ты смотришь на меня таким взглядом?

Робби. Каким?

Алиса. Ты будто не со мной, а отправился бороздить по просторам космоса?

Робби. Почему ты так решила?

Алиса. Потому что кажется, что рядом со мной лишь твоя телесная оболочка.

Робби. Не обращай внимание. Просто захотелось немного погрустить.

Алиса. И как давно это с тобой происходит?

Робби. С тех пор как стал понимать, что отличаюсь от других.

Алиса. Глядя на тебя, я даже забыла на мгновение про свою душевную боль.

Робби (обиженно). Спасибо, утешила.

Алиса. Не обижайся. Женщины иногда неудачно зло шутят. Хочешь, я расскажу тебе о женских тайнах?

Робби. Только этого мне не хватало.

Алиса. Какой ты глупый! Зная женщин, ты будешь легко их соблазнять.

Робби (оживившись). И тебя смогу?

Алиса. Меня сложно соблазнить. Я умная. А на умных нужно много времени тратить.

Робби. У меня много времени.

Алиса. Ты не представляешь, как это утомительно развлекать женщину, которая считает, что все знает и все повидала в этой жизни.

Робби. И что это им дает?

Алиса (громко рассмеявшись). Одиночество!

Робби. Но если они такие умные, что мешает им притвориться быть глупее мужчины.

Алиса. Да, что ты пристаешь ко мне с такими вопросами? Это ваша проблема, мужчин, разгадывать тайны женской души.

Робби. Мне кажется, это пустая трата времени. В жизни есть вещи куда интересней.

Алиса. Вот поэтому ты мне не нравишься. Вы, мужчины, эгоисты!

Робби. Ты расстроилась?

Алиса (фыркнув). Нисколько!

Робби. Можно я прикоснусь к твоим волосам?

Алиса. Попробуй.

Робби начинает поглаживать волосы, и рука спускается к шее Алисы.

Это уже моя шея.

Резко убирает руку и, будто извиняясь, опускает взгляд. Тогда с улыбкой на лице, посмотрев на Алису, берет ладонь в свою правую руку и прикладывает к своей щеке.

Ой! Да, я сейчас растрогаюсь. Знаю я про ваши мужские трюки, добиваетесь результата, вызывая к себе жалость.

Робби. Не надо меня жалеть. Для этого у меня есть мама.

Алиса. Да, вы всегда ищите себе женщину, которая заменит вам маму.

Робби. А что ищут женщины?

Алиса. Так и хочется выругаться, только ты обидишься. Ты вроде как неженка, избалованный своей мамой.

Робби. Ты нашла способ, уйти от ответа.

Алиса. Первое, что ты должен всегда помнить, женщина – существо любопытное.

Робби. Я тоже любопытный.

Алиса. Тогда тебе нужно было родиться женщиной.

Робби. Мне и так хорошо.

Алиса. Ты не понимаешь, любопытство – это болезнь женщин. Скажи ей только начало любой глупой фразы, и она готова будет тебя выпотрошить, чтобы услышать окончание.

Робби (смеется, прикрывая рот). Мне кажется, что большей глупости просто и не придумать было.

Алиса. Женщину нужно питать эмоциями.

Робби. Поэтому вы ищите приключений?!

Алиса. Нет, они находят нас сами, мы же пытаемся найти способ спрятаться от них, когда понимаем, что влезли по самое…

Робби. Что ты остановилась? Продолжай, не стесняйся, это может стать самой интересной частью нашего разговора.

Алиса (скорчив лицо). А вот не доставлю тебе такого удовольствия.

Робби (тихо смеясь). В тебе проснулась женская солидарность.

Алиса. Так и вижу из твоих ушей дым мужского шовинизма.

Робби. Вредина!

Алиса обиженно отодвигается от Робби, но потом вновь придвигается к нему.

Алиса (кокетливо). А почему ты решил, что я тебе нравлюсь? Я ведь и ходить не умею.

Робби. Ты красивая и грудь у тебя большая.

Алиса (удивленно посмотрев на Робби). Какая вопиющая бестактность! Этому тоже учила твоя мама?

Робби. Мама меня учила, что женщинам надо говорить комплименты.

Алиса. Да, от тебя любая приличная девушка уже давно сбежала бы от твоих наглых комплиментов, жаль, ноги меня не слушаются.

Робби. Что тебя рассердило? Я говорю, что вижу.

Алиса. Типичный мужчина! Не все надо говорить женщине.

Робби. Ну, мы же не будем объявлять друг другу войну из-за твоей груди?!

Алиса. Нет, я просто включу режим молчания.

Робби (подкупающе-извиняющимся тоном). Все-таки, давай поговорим про любовь? Это какое-то блюдо, которое мы должны поглотить и получить наслаждение?

Алиса (все еще обиженно). Это пространство пересекающихся параллелей, где страсть окутана состоянием помраченного сознания.

Робби. Вот ты опять сложно выражаешься, чтобы я ничего не понял.

Алиса (пренебрежительно улыбаясь). Хочешь, чтобы я проще выражалась? Так вот, мы способны влюбляться, но не способны сохранять наши чувства. Чувство любви уступает место чувству собственника.

Робби. Что тебя так задело? Ты вроде говорила, что еще не испытала этого чувства.

Алиса. Не важно. Я имела возможность наблюдать это со стороны.

Робби. Тебя кто-то обидел?

Алиса. Да, мой папа, который бросил нас и сбежал. То он повышал тон, то грубил, то вовсе унижал маму, будто во всем этом получал удовольствие.

Робби. Мама говорила…

Алиса. Ты меня точно в могилу сведешь своей мамой.

Робби. Что вся наша жизнь состоит из отрицаний, протестов и погоней за удачей.

Алиса. Но жизнь – это, как открытый бой, в котором мы все время учимся защищаться.

Робби. Зачем мне учиться защищаться, если я никому не мешаю?

Алиса. Ты никому не мешаешь, пока ничего не создаешь.

Робби. Что плохого в том, чтобы создавать?

Алиса. Именно в том, что создаешь ты, и уже за это тебя ненавидят.

Робби. Что же делать?

Алиса. Не подпускай к себе слишком близко, иначе получишь удар прямо в сердце.

Робби. Я думаю над твоими словами. Ты смогла меня озадачить.

Алиса. Чем же я тебя озадачила?

Робби. Жизнь – сплошное разочарование

Алиса. Истинную ценность жизни понимаешь, когда оказываешься в инвалидном кресле.

Робби. Жизнь – это лабиринт с множеством дверей, и мы не знаем, что за каждой из них спрятано.

Алиса. Перестань! Жизнь – это смешение паранойи, гипертрофированных фантазий и необузданная жажда секса.

Робби. А мне нравится придумывать истории, ведь вдруг какая-нибудь из них осуществится, как бы не был фантастичным замысел.

Алиса. Ты похож на тех, кто придерживается принципа – главное ввязаться в бой.

 

Робби. Какой была твоя самая невероятная, самая глупая мечта, которой невозможно сбыться в этой жизни?

Алиса. Не знаю. Может быть, я представляла, как на самой знаменитой сцене мира я исполняю Фантазию-экспромт Шопена, потом зал взрывается аплодисментами, и я наслаждаюсь триумфом.

Робби. Почему Шопена?

Алиса. Мне его как-то жалко. Его почему-то все женщины бросали.

Робби. Наверное, он был уродлив, как я!?

Алиса. И совсем ты не урод, просто немного неуклюжий. Шопен был гений, но такова участь гениев. Так что расслабься, тебе это не грозит.

Робби. Почему ты такая злая?

Алиса. Сам знаешь, из-за своих ног. Но прости. Лучше скажи про свою мечту.

Робби. Когда я был в больнице, мне все время снился один и тот же сон.

Алиса. И по какой причине ты оказался в больнице?

Робби. У меня врожденный порок сердца.

Алиса. Да, ты просто находка для врачей. Они точно не останутся без работы.

Робби. Для них мы лишь очередные экземпляры для изучения нашего тела.

Алиса (передернувшись и с отвращением). Не напоминай мне об этом. Лучше расскажи про сон.

Робби. Я на вершине заснеженной горы и надо мной кружит огромный орел. Потом он летит куда-то вниз, я прыгаю за ним, и у меня появляются крылья.

Алиса. Что ты остановился?

Робби. Ничего, я просыпаюсь, и вместо горной вершины белые стены палаты.

Алиса. Грустно.

 

СЦЕНА IV

Алиса замолчала и отвернулась от Робби.

 

Робби. Не грусти. Что тебя расстраивает?

Алиса. Хочу знать, кто я и этот мир на самом деле!

Робби. Мама говорила…

Алиса. Ты меня точно убьешь. Еще раз напомнишь о своей маме, и я тебя побью.

Робби. Ладно. Так вот ма-а-а…

Алиса строго посмотрела на Робби, он, запинаясь, продолжил:

Робби. Этот мир вечно шатается в своем лицемерном непостоянстве, сопровождаемый страхами и переживаниями.

Алиса. Твоя мама социолог?

Робби. Нет, патологоанатом.

Алиса. Представляю, как тебе нелегко.

Робби. Так кто ты?

Алиса. Кто я? Если б я знала кто, не было б мне так сложно с самой собой.

Робби. О чем ты переживаешь?

Алиса. А разве у меня есть переживания?

Робби. Мне показалось. Вот ты улыбаешься, а глаза грустные.

Алиса (возмущенно). Ты можешь мне объяснить, что мы делаем здесь, на высоте сто метров над землей?

Робби. Просто наслаждаемся жизнью!

Алиса. Странное наслаждение! Ветер дует в лицо, сердце готово выпрыгнуть наружу от страха.

Робби. Зачем жить, если все время чего-то бояться?

Алиса. Какое глубокое умозаключение!? Признавайся, у кого выкрал эту фразу?

Робби. Я никогда, ни у кого, ничего не крал! Просто я так чувствую.

Алиса. Я же говорю, чувствительная неженка. И перестань ощупывать меня своим взглядом.

Робби. Не знал, что взглядом можно щупать.

Алиса. Можно, иногда так, что мурашки пробегают по телу.

Робби. Ты все время ко мне придираешься, то к словам, то тебе не нравится мой взгляд.

Алиса. Ну, что ты такой обидчивый?! Или принимай меня такой, какая есть, или оставь здесь и уходи.

Робби. Если я оставлю тебя, с кем ты будешь умничать?

Алиса. Ладно, только перестань меня изучать.

Робби. Ты боишься, что я буду знать о тебе больше, чем нужно?

Алиса. Что это даст тебе, или что это даст мне?

Робби. Почему ты так не уверена в себе?

Алиса. Уверенность закончилась, как я проснулась в больничной кровати после комы.

Робби тянет руки к Алисе, чтобы ее обнять.

Робби. Давай, я тебя обниму.

Алиса (отстраняясь). Ты что делаешь? Я тебе не разрешала.

Робби. Но мне нравится обниматься.

Алиса. У девушки сначала нужно спрашивать разрешение.

Робби. А если она откажется?

Алиса. Ну, тогда она полная идиотка, но потом все равно будет жалеть, что отказалась.

Робби. Странные вы, девушки.

Алиса. Теперь ты понимаешь, как сложно, родившись девочкой, нести на себе крест целомудрия.

Робби самодовольно улыбнулся, гордо приподняв голову.

Вот только не буди во мне женский гнев!

Робби (протягивая руки). Тогда давай, обнимемся, чтобы тебе не пришлось жалеть.

Алиса. Только без лишних движений.

Алиса и Робби обнимаются.

Робби. Ты помнишь, когда была совсем маленькая?

Алиса. Немного. Как только родился братик, мое детство закончилось.

Робби. Я больше помню, как меня наказывали, чем какие-то радостные моменты.

Алиса. Тебя били?

Робби. Да, когда я опрокинул на себя горячую воду. Это было случайно.

Алиса. Это жестоко! Дважды испытать боль.

Робби. Когда мне было семь лет, я в аквариум с рыбкой налил целый флакон валокардина.

Алиса. Какой же ты глупый!? Зачем так много? Рассчитывается на килограмм веса.

Робби. Я не знал.

Алиса. Что стало с рыбкой?

Робби. Сдохла.

Алиса. Мой попугай тоже.

Робби. А что ты натворила?

Алиса. Я всего лишь открыла окно, чтобы проветрить квартиру, а попугай вылетел.

Робби. И что?

Алиса. Только на улице было минус тридцать. Вот попугай и пикировал прямо к земле и ударился головой.

Алиса описала в воздухе параболическое движение рукой, сопровождая голосовой имитацией полета в воздухе.

Робби. Как тебя наказали?

Алиса. Неделю не выпускали из дома погулять.

Робби. За ошибки надо платить.

Алиса. Я где-то прочитала, что это называется "modus физического страха".

Робби. Хочешь показать, что ты умнее меня?!

Алиса. То есть?

Робби. Что еще за "modus физического страха"?

Алиса (скорчив лицо). Ах, прости. Ну, это система запретов и физического насилия.

Робби. Я лучше понимаю на примерах.

Алиса. Помню, мы гуляли с мамой. Она говорила по телефону со своей подругой, а я вдруг захотела пить, и стала ее об этом просить. Она громко стала меня ругать.

Робби. За то, что ты хотела пить?

Алиса. Нет, за то, что отвлекла ее от телефонного разговора. Она кричала так, что все слышали, и мне было стыдно.

Робби. Почему?

Алиса. «Что, не можешь потерпеть, видишь, я говорю по телефону? В тебе нет нисколько культуры».

Робби. У тебя строгая мама?

Алиса. Есть немного. Однажды она так больно дернула меня за ухо, что у меня появились слезы на глазах.

Робби. Тебе, наверное, стало жалко себя?!

Алиса. Наверное. Из-за страха быть наказанной я научилась быть осторожной. И стала просчитывать каждый свой шаг, слово, поступок.

Робби. А надо мной все время насмехались и подшучивали. И я стал замкнутым, чувствуя свою неполноценность.

Алиса. Я презираю весь этот свет за то, что со мной случилось, что я такая неудачливая.

Робби. А я не знаю. Может, мир не виноват, что я такой рассеянный, неуклюжий и некрасивый.

Алиса. А потом присоединяется "modus биологического страха".

Робби (производя искусственный зевок). Смотри, я уже от скуки зеваю. Можешь объяснить?

Алиса. Понимание и представление о смерти.

Робби. А смерть – это когда мы закрываем глаза, чтобы заснуть, а потом уже никогда не просыпаемся?

Алиса. Не говори такие ужасные вещи, иначе у меня преждевременно месячные начнутся.

Робби. Что?

Алиса. Да, забудь! Как ты думаешь, есть закономерность в том, что какими мы становимся, закладывается в детстве?

Робби. Ты это серьезно сейчас?

Алиса. Ну, конечно! Что не так?

Робби. Но мне всегда говорили, что я не умею правильно строить свои мысли и желания.

Алиса. Извини, не знала, что болезнь затронула твою мыслительную деятельность.

Робби. Я стараюсь забыть все плохое, поэтому в моей голове воспоминания детства носят отрывочный характер.

Алиса. Вот, ты уже начинаешь проявлять аналитические способности.

Робби. Ты надо мной смеешься?

Алиса. Конечно, ты умен. Я слушаю тебя с огромным желанием.

Робби. Ты не представляешь, как мне приятны твои слова.

Алиса. Мужское самолюбие нужно иногда подпитывать, чтобы он не впал в депрессию.

Робби. Я думаю, люди находятся в вечном поиске, чтобы занять какое-то положение, и выглядеть значимыми в глазах других людей.

Алиса. Вау! Ты меня сейчас сразил наповал!

Робби. Хотя, не все ли равно, кто кем станет?

Алиса. Почему не все равно? Ведь есть разница между леди и проституткой!?

Робби. Все продается и покупается, а люди при этом стараются прикрыться маской своего достоинства.

Алиса. Да, ты, возможно, из тех интересных персонажей, на которых строятся драматические сюжеты.

Робби. Нас в детстве пичкают какими-то истинами, но в поведении самих взрослых мы видим совершенно противоположное.

Алиса. Все, угомонись! Я готова сейчас разрыдаться за свое опрометчиво высказанное предположение относительно твоего ума.

Робби. Потом мы тоже будем повторять за ними все эти лицемерные высказывания, нисколько не удивляясь, ведь мы хотим казаться такими.

Алиса. Вот, что я говорила, истоки возникновения нашего modusа…

Робби (возмущенно перебивая). Нет, если ты еще раз произнесешь это слово, я вспомню свою маму.

Алиса. Прости! Продолжай, обещаю, что не буду перебивать.

Робби. Ты уже перебила, и я забыл, что хотел сказать. Ты – нетерпеливая и капризная девочка!

Алиса. Только не надо меня морализировать. Просто признайся, что ты исчерпался, вот и ищешь повод все смешать.

Робби. Мама меня предупреждала, чтобы, чтобы я не доверял девочкам.

Алиса. Не удивительно, после долгого общения с трупами твоя мама забыла, что у живых людей существуют чувства.

Робби. Какой толк от чувств, если они приносят переживания и боль?!

Алиса. Конечно, беги от чувств, живи под властью образов и фантазий.

Робби. Я боюсь людей, боюсь им довериться.

Алиса. Вот и заметно, чтобы скрыть свою неуверенность и уязвимость, ты выпускаешь защитные шипы.

Робби. Мама…

Алиса посмотрела строго на Робби, сдвинув брови. Робби запинается.

Мы обретаем значимость, лишь окружая себя завесой тайны.

Алиса. Я как-то подслушала разговор моей мамы с соседкой. Соседка говорила, что дети сейчас – это бесчувственные эгоисты.

Робби. А у нее есть свои дети?

Алиса. В том-то и дело, что нет.

Робби. Ну, это не удивительно.

Алиса. Ты о чем?

Робби. Ни о чем. Так любит выражаться моя мама. Мне кажется, она всех ненавидит.

Алиса. А тебя она любит?

Робби. Конечно! Она мне говорит: «Солнце мое!»

Алиса. А моя мама меня совсем не любит. Как только родился братик, она все время уделяет только ему, а мне говорит, что я ее наказание.

Робби. Как ты думаешь, почему взрослые считают себя лучше, чем их дети?

Алиса. Не знаю. Соседка всегда любит произносить фразу с подчеркнутой гордостью: "Нет, мы были другими!"

Робби. Наверное, их надо простить. Они связывали свои надежды с их детьми, чтобы реализовать то, что у них не получилось.

Алиса. Тогда получается, что я – одно разочарование, ведь она хотела, чтобы я стала балериной.

Робби. А я никогда не стану Бобби Фишером.

Алиса (рассмеявшись). А давай представим, что мы уже взрослые. О чем мы будем говорить?

Робби (подражая и передразнивая). Ты слишком молода, чтобы понимать жизнь.

Алиса. Проживешь столько, сколько я, тогда будешь умничать!

Робби. И что потом?

Алиса. Ах, как я устала! Устала чего-либо добиваться, устала искать, решать, любить, понимать. Вся жизнь – сплошное разочарование.

Робби. А где эти границы нормы?

Алиса. Взрослые ругают молодых для того, чтобы оправдать себя и свои поступки.

Робби. Взрослые отличаются лишь тем, что становятся излишне разумными, трезвыми, рассудительными.

Алиса. Мое сокровенное желание  повзрослеть, чтобы, наконец, обрести независимость.

Робби. Почему, разве тебе очень плохо?

Алиса. Потому что у меня желание преодолеть запреты и уничтожить все условности.

Робби. Я где-то прочитал, что наряду с желанием разрушить устоявшиеся каноны у нас возникает новое другое желание  воздвигнуть еще более “высокую стену” между стремлением личности к “свободе” и самой свободой, перед которой существует рабская боязнь.

Алиса неопределенно повертела рукой у виска.

Алиса (удивленно и громко смеясь). Ты прямо подарок! А еще прикидывался…

Робби (с дрожью в голосе). А почему подарок?

Алиса (смотрит прямо в глаза Робби). Это из психологии. Мужчин можно разделить на четыре типа: хозяин, воин, авантюрист и, так называемый, подарок.

Робби. Значит, я тебе нравлюсь, если я подарок?

Алиса. Нет, мне больше подходит хозяин.

Робби (громко вздохнув). С возрастом уничтожаются одни запреты, но создаются другие.

Алиса. Ну, на это есть много причин: человеческое несовершенство, страх перед общественным мнением.

Робби. А мне страшно взрослеть.

Алиса. Почему?

Робби. А что я буду делать без моей мамы?

Алиса. Будешь в старости вспоминать о своем несчастном детстве.

Робби. Давай представим, что мы уже взрослые.

Алиса (смеясь). Это такая ролевая игра?

Робби. Что это такое?

Алиса. Забудь! И что мы будем делать? Потому что мы можем только представить, но делать то, что делают взрослые, мы не будем.

Робби. Но поговорить-то мы можем, как они?!

Алиса. Нет ничего легче. Начинай.

Робби. Почему я?

Алиса. Ты непонятливый. Потому что ты мужчина.

Робби. Но вы так упорно добивались равноправия, что теперь женщины всем заправляют.

Алиса. С мужчинами спорить бесполезно. Ладно, я начну. (Сделав паузу). Мы были другими, слушались и почитали старших, понимали все с полуслова, а эти же!

Робби. Точно! Здесь должен быть вздох отчаяния: Да, эти дети – просто сущий Ад!

Алиса. Никакого воспитания и уважения. Столько сил приходится прикладывать, чтобы поднять их на ноги.

Робби (смеется). Ну, да. Одна все равно в инвалидном кресле, другой еле волочит ноги и еще заикается.

Алиса. Кстати, у тебя это забавно получается.

Робби обиженно отворачивается.

Не обижайся, я глупо пошутила. Лучше заикаться, чем быть прикованной к креслу.

Робби. Ах, эти дети – какие-то кретины! Еще немного, и они сметут традиционно устоявшиеся нормы морали.

Алиса. А почему, что сказано старшими,  верно и справедливо?

Робби. Не знаю. Хотя это не сложно, повторять за ними, и не сомневаться в том, чему тебя учат.

Алиса. Старшие пользуются той привилегией, что природа позволила им первым по сравнению со своими собратьями появиться на этот свет.

Робби. Почему нам приходится страдать?

Алиса. Приходится страдать тем, кто не воспользовался этим правом.

Робби. И все несправедливости обрушиваются с невероятной силой на головы тех, кто был позже зачат.

Алиса. Получается какая-то возрастная дискриминация!

Робби. "Это мое",  вот основной аргумент их психологии, отправная точка в поведении взрослых.

Алиса. Детей заводят, как живых игрушек, чтобы развлекаться, а потом, чтобы в старости дети скрашивали их одиночество.

Робби. Нет, мое сердце сжимается, я более не в силах терпеть эту несправедливость.

Алиса. Ты прав, будем протестовать.

Робби. Не просто протестовать, устроим бунт.

Алиса. Бунт души и разума, бунт, наводящий ужас!

Робби. Больше не будем терпеть насилие в виде системы наказаний, и подчиняться взрослым.

Алиса. Протестуем!

Робби. Долой рабскую зависимость от них, исполнение их приказов и желаний!

Робби вскакивает и начинает ходить по краю «крыши».

Алиса. Сядь! Ты упадешь и разобьешься.

Робби. И что? Я ничего не боюсь!

Алиса. Эгоист! Я останусь здесь одна, и мне будет страшно.

Робби возвращается на место.

 

СЦЕНА V

Темнеет.

 

Робби. Как-то быстро стемнело, давай посмотрим на звезды.

Алиса. Давай.

Алиса и Робби ложатся на спину и смотрят вверх.

Робби. О чем ты думаешь, когда смотришь на звезды?

Алиса. Думаю о том, что сейчас ты начнешь мне обещать с неба звезду.

Робби. Как ты могла обо мне такое подумать? Конечно, нет. Я подарю тебе все звездное небо.

Алиса. Где-то в далеком пространстве, где зажигаются и гаснут звезды, наши души, не обретшие покоя, мечутся в поисках своей звезды.

Робби. Там, допущенный до тайн божества, прикоснувшись к тайне сферы, и услышав голос Вселенной, может прозреть, раскрыв замысел творца.

Алиса. Но в недосягаемой мистерии картины мира, что должно было стать олицетворением гармонии, предстает в искаженном восприятии.

Робби. Мы, предоставленные несовершенству своего разума, и терзаемые пресловутой свободой выбора, неизбежно обречены.

Алиса. В мучительных сомнениях познания устройства абсолютной истины, пытаясь преодолеть мрак, мы, охваченные смятением, подвержены рискам в принятии наших решений, все более отдаляющих нас от истины, и наш выбор оказывается совсем не тем, что нам нужен.

Робби. И, пренебрегая нравственностью, мы растеряем чувства, мы пройдем мимо добродетелей, и не заметим, что оказались на дне пороков, мы безрассудно махнем рукой, и той же рукой мы будем пытаться поймать то, что мы называем счастьем.

Алиса. В слепом подчинении правилам мы принесем мораль в жертву ради необходимости, утверждая, что так диктует жизнь.

Робби. Сон и явь, мечты и реальность, все смешивается и обретает бесформенное состояние хаоса.

Алиса. Мы лишь жалкие продукты божественного эксперимента, чья воля может предопределить будущее.

Робби. Но, может, для нас зажжется звезда!?

Алиса. Может.

Робби. И будет она светить нам ярким огнем, в бесконечном теряясь пространстве.

Алиса. Но не надо дразнить себя несбыточной мечтой.

Робби. Давай крикнем, что есть силы, чтобы крик был услышан птицей, что в небе парит высоко.

Алиса. Да, ты в своем уме?

Робби. Попробуй взлететь на высоту недосягаемости.

Алиса. Разве ты не знаешь, что Икар обжег себе крылья?

Робби. Кто такой Икар?

Алиса. Ай, прости, забыла, что ты книг не читаешь. Тебе мама сказки читает.

Робби. Уже не читает, я сам их придумываю.

Робби начинает кричать.

А-а-а!!!

Алиса слегка бьет Робби вбок.

Алиса. Прекрати, люди сбегутся, и что они подумают про нас?

Робби (прекратив кричать). А тебе не все равно?

Алиса. Девушка всегда должна заботиться о своей репутации.

Робби встает и помогает Алисе сесть.

Робби. А знаешь, я уже влюбился в тебя.

Алиса (рассмеявшись). Да, не влюбился ты вовсе, а в тебе гормоны взыграли.

Робби. Не отталкивай меня, ведь дело не в возрасте, не в морали, не в том, что я болен, а ты калека, прикованная к инвалидному креслу…

 

СЦЕНА V

Робби поворачивается в сторону Алисы, хочет что-то сказать, но передумывает, потом начинает ерзать и тяжело вздыхать.

 

Алиса. Чем ты недоволен?

Робби. Почему ты боишься смерти?

Алиса. Я же не знаю, что будет со мной после смерти?

Робби. Мама мне говорила, что в Раю можно обрести вечный покой.

Алиса. Как нам это сделать, чтобы мне не было страшно?

Робби. Мысленно дотянуться рукой и ощутить прикосновение смерти.

Алиса. До чего дотянуться?

Робби. Это я образно. Нужно только решиться, не успеть одуматься и осознать все величие жизни, еще один шаг и со всем будет покончено.

Алиса. Нет, я бы хотела закрыть глаза, заснуть и не проснуться, без мучений, страданий и боли.

Робби. Я не хочу ждать, когда придет за мной смерть, я хочу взглянуть ей в лицо.

Алиса. Ты такой бесстрашный! Ты – уже почти мой герой.

Робби. Тогда сделай это со мной вместе.

Алиса. Я почти готова, только убеди меня в этом.

Робби. Как?

Алиса. Ты мальчик, старше меня. Девушек всегда надо убеждать.

Робби. Хорошо, расскажи один день из своей жизни.

Алиса. Все дни одинаковые. Тебе не будет это интересно.

Робби. Скажи, а как ты писаешь?

Алиса. Что за интимные вопросы? Тебя не учили, что такие неприличные вопросы не задают девушкам?

Робби. Нет. Мое обучение проходит дома.

Алиса. Ты не читаешь книги?

Робби. Те, которые я читал, там об этом ничего не написано.

Алиса. Об этом и не надо писать. Это обычное дело для всех людей.

Робби. Но ты необычная. Ведь ты не можешь это сделать самостоятельно.

Алиса (фыркнув). И тебя совсем не беспокоит, что подобная бестактность может меня смутить?

Робби. Мы уже столько времени провели вместе, что мне показалось, мы уже близки.

Алиса (недовольно). Ему показалось. Да, меня относят на руках в туалет.

Робби. Тебя это не унижает.

Алиса. Поначалу мне было очень стыдно, потом привыкла.

Робби. Хочешь, я буду заботиться о тебе?

Алиса. Сколько раз тебе напоминать, мы несовершеннолетние?

Робби. Хочешь, я дождусь тебя, когда ты станешь совершеннолетняя, и мы будем вместе?

Алиса. Ты, действительно, какой-то ненормальный. Посмотри на себя. Ты можешь представить, что ждет нас в будущем?

Робби. Старость, конечно.

Алиса. Ты будешь старый, лысый и будешь бегать по женщинам, хотя в твоем возрасте это вредно.

Робби. Я буду хранить тебе верность.

Алиса. Не смеши меня! Сколько волка не корми, все равно смотрит на овцу.

Робби. Почему ты решила, что я буду каким-то ловеласом.

Алиса. Да, я тебе целую лекцию прочитала по соблазнению женщин. Обидно было бы не воспользоваться знаниями.

Робби. Что ж, придется смириться.

Алиса. Я не хочу стареть.

Робби. Почему? Это так смешно.

Алиса. Не хочу быть злой старухой, которая наслаждается тем, что за ней подтирают и все время хотят угодить.

Робби. Ну, я тоже не хотел бы увидеть в зеркале отражение сгорбленного, измотанного и уставшего седовласого старца с потухшим взглядом.

Алиса. «Sic transit gloria mundi!»

Робби. Картина обреченного будущего.

Алиса. Мы с тобой до старости не доживем.

Робби. Почему?

Алиса. Потому что ты, придумав себе образ героя, обязательно встретишь смерть, спасая мир, а я от неподвижного образа жизни заработаю себе множество болезней…

Робби. Тогда зачем все это, если нельзя даже помечтать? Если мне не суждено спеть серенаду под твоим окном?

Алиса (перебивая и смеясь). От смеха, до слез – один шаг, и я сейчас заплачу.

Робби идет за сумочкой Алисы, достает оттуда бумажный платок и передает Алисе.

Ты что делаешь?

Робби. Ты же хочешь заплакать.

Алиса берет платок, сморкается и возвращает Робби, но он брезгливо отстраняется и отрицательно качает головой.

Алиса. Ты своей серенадой всполошишь весь дом. Соседи выйдут на балкон и будут возмущаться невежественной бранью. А что потом? Ты найдешь лестницу и поднимешься ко мне?

Робби. Но я могу упасть.

Алиса. Чего не сделаешь ради любви. Нет, не быть нам вместе никогда.

Робби. Мы с тобой обречены и должны влачить свое жалкое существование.

Алиса. Любовь нам недоступна, надежд на чудо нет.

Алиса резко хватает Робби за руку, и они прыгают с «крыши».

 

Занавес.